🏚 ▸ Тайна Изумрудного Города ▸ Главы 1–3

Главы 1–3

Ник Горькавый
30 марта 2012

Пролог

По закопченным осклизлым стенам пещеры бегают красноватые блики огня, высвечивая таинственные знаки и письмена. Часть заплесневелой стены загорожена стеллажами и столами со странными аппаратами. Несколько живых гадюк яростно извиваются в специальных штативах, роняя капли яда с острых зубов. Яд стекает в склянку, которая была уже наполовину полна. Рядом стоит банка с сушёными, то ли гороховыми стручками, то ли детскими пальчиками. На верхней полке виднеется большая пыльная бутыль, в которой натужно бьётся чьё-то багровое распухшее сердце, бесцельно имитируя жизнь.

В центре пещеры стоит огромный котел, под которым горит маленький, но яркий костёр. Вокруг котла расхаживает седая, крепкая на вид старуха с глазами, жалящими из-под косматых бровей. Это волшебница Гингема.
Она бросает в варево какие-то порошки, отчего над поверхностью ярко-голубой жидкости, кипящей в котле, поднимаются клубы густого дыма, закручивающегося в маленькие смерчи.
– Отличное получилось зелье, отличное! – шепчет старуха, отвратительно улыбаясь и принюхиваясь к испарениям.
– Бориолис, Кориолис! Роталин, Порталин! Открой дорогу моему слуге через долину жёлтых призраков, через овраг чёрного паука и ущелье красных гигантов! По этой дороге я ещё не пускала своих слуг, но чую, там меня ждёт хорошая добыча!
Она хватает склянку с ядом и плещет его в жидкость, которая сразу заискрилась. Потом Гингема поднимает с пола клетку с какой-то отвратительной тварью, плохо различимой в полумраке и в тумане от испарений котла, и бросает тварь в кипящую синь.
Слышится отчаянный визг, который сразу обрывается. Поверхность жидкости начинает раскачиваться, закручиваясь в единый водоворот. Гингема отскакивает подальше и нацеливает свой посох на костерок под котлом. Огонь сразу вспыхивает, заливая ослепительным светом пещеру. Жидкость в котле словно взрывается, испуская мощный поток то ли пара, то ли дыма, который извиваясь, как живое существо, вытягивается бешено вращающейся трубкой и улетает в отверстие в потолке пещеры.
Отверстие начинает светиться синим мертвенным светом.
Гингема громко хохочет, а жители соседней деревни, в ужасе глядя на гору, из которой поднимается вихрь светящегося дыма, прячут детей подальше.
– Она снова вышла на охоту! – шепчут испуганные люди друг другу.

Глава 1. Летающий домик

Самолёт взревел и с гулом выпустил шасси, заходя на посадку. В иллюминатор заглянуло яркое утреннее солнце.
Маленький мальчик, который сидел у окна, вдруг встрепенулся.
– Папа, посмотри! – потянул он спящего отца за рукав.
– Что там такое? – потирая заспанное лицо, мужчина наклонился к мальчику.
Утреннее солнце осветило живописную долину реки, на чьих отмелях когда-то золотодобытчики искали своё счастье. Речку окружили сопки, заросшие густой елью. В излучине реки пристроился небольшой аэродром с крошечным поселком на краю.
На краю взлетного поля стоял очень странный домик. Такого дома ни мальчик, ни его отец никогда ещё не видели. Домик был округлый, алюминиевый и ярко блестел на солнце, покоясь на толстых небольших колёсах. Больше всего домик был похож на маленький кургузый самолетик без крыльев, – что не удивительно, ведь домик был собран из деталей фюзеляжа списанных самолетов, да и шасси у них же позаимствовал.
– Это местный авимеханик сконструировал. Мастер на все руки! – пояснил сосед по самолету, местный охотник.
– Он живет в этом домике? – заинтересованно спросил мальчик.
– Нет, Джон-авиамеханик живёт в обычном бревенчатом коттедже, а домик-самолёт цепляет к своему грузовичку, когда ездит на рыбалку. Он любит рыбачить вместе со старшей дочкой, Элли.
Мальчик снова уставился в окно, пытаясь представить себе девочку Элли, которая любит рыбачить.
Он вообразил её длинной рыжей дылдой, в высоких рыбацких сапогах и с мокрой сетью, и захихикал.
– Вовсе я не дылда! – ответила на свои тревожные мысли девочка Элли, смотрясь в зеркало. Просто сестричка Энни ещё очень маленькая, вот я и кажусь ей высокой!
Действительно, Элли, дочь авиамеханика, была среднего роста, светловолосая, и ездила на рыбалку не в сапогах, а в стоптанных старых туфельках.
С любовью к рыбалке тоже всё было не просто.
Дело в том, что Элли все свои двенадцать лет прожила в этом маленьком поселке на краю взлетного поля. Здесь очень красиво, здесь очень тихо, здесь очень скучно – особенно, если ты молод и ещё мечтаешь увидеть мир.
Мама целыми днями работала медсестрой в местной больничке и возилась с младшей дочкой Энни. Мечтательная Элли любила читать книги о заморских странах и приключениях и часто провожала взглядом улетающие самолёты – как хорошо бы побывать где-нибудь далеко-далеко… Но своими тайными мечтами она делилась лишь со своим верным другом – необычайно умным песиком Тотошкой, коккер-спаниелем, который конечно умный, но тайны хранил лучше людей.
Пока самыми дальними путешествиями, которые совершила Элли, были поездки с отцом на Синее озеро. В выходные папа прицеплял к своей машине серебристый домик, сделанный из носовой кабины старого самолета, и уезжал с Элли на рыбалку с ночевкой. Признаемся наконец, что Элли была равнодушна к рыбной ловле, она просто любила бывать подальше от дома. Она сидела на берегу с удочкой, но смотрела обычно не на поплавок, а в книгу или на окружающие горы и лес. Рыбы обижались на невнимание и клевали редко, что Элли устраивало – она не любила насаживать на крючок живых извивающихся червяков.
Когда утром в субботу отец с Элли снова собрались на озеро, мать сказала озабоченно:
– Надвигается шторм и сильный дождь, оставайтесь дома!
Отец отмахнулся:
– Не сахарные, не растаем. Эти метеорологи предсказывают не на компьютерах, а на кофейной гуще. Если они в этот раз угадали и пойдёт дождь, то мы поступимся гордостью и пересидим в трейлере.
Мама с озабоченным лицом стала убирать посуду после завтрака. Раздался звон – из маминых рук выпала и разбилась любимая чашка Элли. Мама охнула.
– Мама, не расстраивайся! – подскочила Элли к матери. – Я себе другую любимую чашку придумаю!
Мама растроганно погладила дочь по голове и наклонилась – собрать осколки. И снова охнула – порезала палец острым краем.
– Не надо вам ездить! – сказала она, заматывая палец. – Я такого количества дурных примет давно не видела.
– Мы не суеверные! – храбро заявила Элли.
Но мама в тревожных ожиданиях оказалась права – не успели Элли с отцом выйти на берег озера и размотать снасти, как из-за сопки выскочила мрачная туча с седой бородой и быстро покатилась к ним, злобно посверкивая молниями. Из бороды сразу полил дождь.
– Беги в трейлер! – крикнул отец. – А я соберу вещи.
Элли кинулась в прицеп, позвав с собой Тотошку, который страшно боялся грома.
Пока девочка добежала до домика, то джинсы и рубашка вымокли уже до нитки. Да ещё на последнем рывке старенькие разношенные туфли не успели за Элли, и она осталась босиком.
Но вот и вагончик-самолёт. Элли подхватила Тотошку на руки и открыла дверь. Налетевший порыв ветра сильно толкнул алюминиевую створку – она грубо подпихнула Элли в спину и с треском захлопнулась за девочкой, оставив её в темноте. Испуганный Тотошка сразу забился под кровать – ему свет не нужен, он своё привычное место по запаху легко находит.
– Вот так гроза! – сказала Элли, стуча зубами от холода и волнения, и выглянула в округлое окно, когда-то бывшее иллюминатором небольшого самолета.
Отец, нагруженный рюкзаком, куртками и удочками, бежал по поляне, а вокруг него бесновался шторм – деревья гнулись так, что было непонятно, как они ухитряются удерживаться корнями в лесной каменистой земле.
Вдруг девочка увидела, как за спиной отца появился быстро вращающийся туманный смерч.
Элал очень испугалась за папу. Она никогда не видела смерчей, но издали чувствовала мощь этой колонны, шарящей по земле жадной рукой слепца. Листья, ветки и даже кусты, вырванные с корнями, легко засасывались в эту трубу и улетали вверх.
– Папа, осторожно! – крикнула девочка, забыв, что за грохотом урагана её никто не услышит. И с облегчением увидела, как отец, заметив смерч, прыгнул в глубокую канаву, прорытую трудолюбивым ручейком. Смерч пронесся над отцом, отобрав у него куртку, вслед за ней вверх по туманной трубе унёсся и старый рюкзак. Вихрь быстро усиливаясь, помчался дальше… прямо на их домик!
Элли не запаниковала. Трейлер по прочности не уступал самолёту, и она верила, что ей ничего не угрожает.
Но вихрь налетел с такой силой, что алюминиевый легкий домик сильно качнуло на упругих шинах. Элли надеялась, что смерч понесётся дальше, но он обступил трейлер, завесив все его окна стремительной темной мутью. Это был странный торнадо, он не собирался бросать свою добычу!
В следующеё мгновение Элли почувствовала, как домик резко наклонился и оторвался от земли. Вот тут девочка перепугалась и завизжала так, что на секунду даже перекрыла шум урагана.
Но призыв о помощи остался без ответа – домик, стремительно вращаясь, взлетел под самую тучу.
Элли упала на пол и забралась под кровать, которая была прочно привинчена к полу и стене. Элли ещё и вцепилась в ножки кровати, и это спасло девочку – иначе бы она летала по всему домику как горошина в банке и непременно расшиблась бы.
Домик кувыркался, и девочка то падала на пол, то её отбрасывало на дно кровати.
Вдруг рёв урагана, заглушавший и оглушавший всё вокруг, умолк, словно выключенный. Домик продолжал лететь – это Элли чувствовала по легкому покачиванию, но девочку уже не бросало из стороны в сторону. В следующее мгновение Элли поняла, что она не лежит на полу и не прижата к пружинам матраса – а просто парит в тесном подкроватном пространстве.
– Я в невесомости! – воскликнула в ужасе Элли. Она знала, что такое состояние испытывают падающие космонавты и парашютисты. – Это значит, что я сейчас разобьюсь о землю!
И она испуганно сжалась в комок в ожидании безусловно смертельного удара.
– Прощайте, мама и папа! – крикнула Элли, зажмурив глаза. – Прощай, маленькая Энни! Я вас никогда больше не увижу!
Рядом завыл Тотошка, плавая в воздухе и беспомощно махая лапами.
Так продолжалось бесконечно длинную минуту… потом вторую… потом третью…
После трёх минут тягостного ожидания, Элли опасливо открыла один глаз – правый. Она всегда доверяла ему больше, чем левому. Потом она открыла оба глаза – и они согласились друг с другом в том, что домик изнутри выглядит целым, только очень замусоренным. А вот в наружные окна трейлера пробивается какой-то зеленоватый свет.
На пятой минуте Элли решительно вылезла из-под кровати. Просто невозможно целых пять минут ждать смерти, сжавшись в комочек. Хочется распрямиться и начать возмущаться!
«Надо выглянуть наружу и понять, в чем дело», – решила Элли и добралась до иллюминатора. И поразилась.
Вокруг домика не было ни мути урагана, ни облаков, ни привычного таежного пейзажа. Там вообще ничего толком не было! Пространство за стенами домика светилось зеленоватым светом, в котором смутно угадывались какие-то медленные струи. Они разгорались, закручивались спиралями, вспыхивали мелкими блестками и снова гасли, уступая место другим спиралям, шарам, эллипсам, а то и просто клочкам чего-то светлого на зеленом фоне.
– Что это такое, Тотошка? – спросила ошеломлённая Элли единственного доступного собеседника. – Куда нас занесло?
Тотошка лишь жалобно заскулил под кроватью, говоря этим, что он тоже полностью утратил контроль за ситуацией и растерян не меньше Элли.
– Если вокруг невесомость, то там может быть и вакуум. Как же мы будем дышать? – спросила себя Элли вслух и сама же себя успокоила:
– Папа сделал прекрасный вагончик, он по герметичности не уступает самолётам, поэтому нам надолго хватит воздуха!
Она осмотрелась – в домике царил полный кавардак. Шкафы были распахнуты, стены были заляпаны томатной пастой, на полу хрустели спагетти и каталась банка с солью, рассыпая белые кучки.
– Папа что-то говорил о необходимости прибраться. Кажется, самая пора.
Отец занимался любительской резьбой по дереву и когда в лесу находил живописную – по его мнению – корягу, то он прятал её во встроенном шкафчике и, когда клёв замирал, то отец доставал деревяшку и начинал отрезать от коряжки лишние щепки. Последним его увлечением был гном из старого источенного пня. Во время кувыркания трейлера гном вылетел из шкафа, но сглупил и не забрался под кровать.
Элли рассматривала побитое лицо гнома и трещины в его непрочной голове.
– Вот что со мной было бы, если бы не спасительная кровать.
Домик совсем перестал раскачиваться, но по каким-то неуловимым признаками Элли полагала, что он по-прежнему куда-то быстро летит.
– Бедный папа, что он сейчас делает? – вслух подумала Элли. Вокруг было так тихо, что ей просто хотелось услышать хотя бы собственный голос.
Тотошка коротко тявкнул, как мог поддерживая беседу.
Так прошло ещё с полчаса. Бешено стучавшие сердца обоих обитателей куда-то летящего домика успокоились, перешли на почти привычный ритм.
Элли разглядывала синяки и ссадины, полученные во время ураганного взлёта, а практичный Тотошка, освоив навыки движения в невесомости, издал обычное вопросительное поскуливание, который означал, что время обеда прошло, а обеда-то нет!
– Ага, проголодался… – пробормотала Элли. Собачие консервы в домике были, но как обедать в невесомости?
Но Тотошка, уже бесстрашно плавая над кроватью, всячески давал понять, что он справится.
– Хвастун! – фыркнула Элли. – Ты вообразил себя космонавтом?
Но добралась до холодильника, порылась в его хорошо взболтанном содержимом, вытащила оттуда банку собачьего счастья, потом выловила из воздуха Тотошку и, держа его на руках, сунула ему под нос открытую жестянку.
– Ешь, не стесняйся, дом уже настолько грязен, что твои слюни ничего ему не добавят.
Тотошка за полминуты умял всю банку и, счастливый, стал облизывать сытую морду длинным розовым языком, разбрызгивая вокруг капельки слюны.
– Фу, обжора! – отстранилась Элли и поняла, что сама проглодалась. Стрессы очень способствуют аппетиту. Девочка достала из холодильника бутылочку морковного сока и залпом выпила её.
– Да, на сытый желудок несчастья становятся на вид поменьше, – довольно сказала Элли, хотя пока никаких улучшений в их судьбе не произошло.
Она забралась на кровать, привязалась к ней двумя шарфами и взяв на руки Тотошку, сказала:
– Теперь подождём, что будет дальше.
Но не успела подождать и сразу заснула. Пережитые ужасы очень утомляют.

Из главы 3. Встреча со Страшилой

Элли шагала по Жёлтой дороге, неся полную корзинку с едой, надаренной гостеприимными Жевунами. Серебряные башмачки были очень удобны, но тяжелая корзинка быстро стала тянуть руку. Элли старалась перекладывать корзинку из руки в руку, но она всё тяжелела и тяжелела...
– Жаль, что эти Жевуны ещё не изобрели рюкзаков! – сказала девочка Тотошке, который рысцой бежал впереди, обнюхивая обочины.
Тотошка согласно тявкнул – он всегда старался соглашаться с девочкой. Что ему – трудно, что-ли?
Вокруг разлеглись пустынные поля, на которых не было ни души. Очевидно, что Жевуны ударились в длинные празднества в честь окончания владычества Гингемы. Но Элли не может беззаботно веселиться вместе со всеми – ведь дома страшно волнуются за неё мама и папа.
Стемнело прямо-таки стремительно – словно небесную лампу выключили.
Элли начала спотыкаться о неровные кирпичи и стала идти осторожнее и медленнее. Наконец она добрела до какой-то развилки, еле видной в темноте и остановилась в нерешительности. Тотошка сделал разведывательный круг и вернулся к Элли.
– Что дальше? – спросила она сама себя. – И почему здесь так быстро темнеет?
– Дело в том, Элли... – вдруг раздался громкий голос над самым ухом. Девочка взвизгнула и уронила корзинку с едой. Бутылка с молоком вывалилась из плетёнки и разбилась о желтые кирпичи. В темноте появилось большое белое пятно молока. Тотошка залился яростным лаем.
– Укуси меня мышиный король, кажется, я тебя напугал! – виновато сказал голос. – Итак, отвечаю на твой вопрос. На небе светит золотое яйцо змея Клааса, которое он сносит каждое утро, но к вечеру он начинает переживать за его сохранность и снова глотает... Вот почему вечером так быстро темнеет.
Элли быстро огляделась, но не увидела обладателя голоса. Молочная лужа хотя и светилась в темноте, но ничего не освещала.
– Кто здесь?! – спросила девочка, сердце которой все ещё колотилось от испуга.
– Позвольте представиться, – сказал голос, – это я, Страшила.
– Кто-кто?! – голосом, срывающимся от испуга, спросила Элли. – Покажитесь! У вас есть фонарик?
– Этого... фанарика у меня нет, но я сейчас что-нибудь придумаю, – сказал голос и добавил непонятное. – Многие люди тоже живут без мозгов!
Раздался громких шорох, словно в соломе зашевелилась мышь размером со слона, а потом треск чего-то раздираемого.
– Что вы там делаете? – нервно спросила Элли.
– Я разрываю себе живот, – спокойно сказал голос.
– Что?! – не поверила своим ушам девочка.
– Давно надо было, я ведь подозревал, что во мне есть что-то очень светлое! Недаром советовал мудрец – загляните в себя поглубже!
Шорох в темноте усилился.
– Ага, нашёл! Вот оно!
Вдруг темнота немного рассеялась и, совсем рядом с головой Элли, в воздухе появилась светящаяся гнилушка. Конечно, она не сама висела не в воздухе – её держала рука в черной перчатке. Рука подняла гнилушку повыше и из темноты выступило матерчатое лицо под огромной шляпой.
– Я – Страшила, – сказал рот, нарисованный на лице. И голубой нарисованный глаз лихо подмигнул девочка. – Огородное пугало!
– Вы отлично меня напугали, пугало! – все ещё дрожащим голосом сказала Элли. – Сразу видно – профессионал.
– Работа у меня такая, – виновато сказало пугало, помахивая гнилушкой и застенчиво выщипывая из себя соломинки, торчащие то тут, то там из прорех костюма.
На жилете была видна большая дыра – именно там Страшила заглянул в себя поглубже и нашёл в своей соломе гнилушку.
Элли поежилась, глядя на Страшилу:
– Никак не привыкну к этой волшебной стране, где может заговорить всё что угодно, даже чучело, набитое соломой.
– Вовсе нет, дорогая Элли, разговаривать здесь могут далеко не все. Животные и низшие демоны лишены дара речи.
– Низшие демоны? – заинтересовалась Элли. – А это ещё кто такие, чёрт бы их побрал?
– Я с удовольствием тебе расскажу об обитателях этой страны, но… извини за нескромность, куда ты идешь?
– К Великому волшебнику Гудвину, чтобы он помог мне вернуться домой, – ответила Элли.
С пугалом что-то произошло. Оно замерло, а потом его стала бить крупная дрожь. Руки и ноги ходили буквально волнами, словно в чучеле сидела сотня мышей – и они вдруг устроили танцы.
– Ах! – невнятно воскликнуло пугало. – Возьми меня с собой. Мне очень, очень нужно увидеться с Великим Гудвином.
– У тебя есть какое-то заветное желание? – заинтересованно спросила девочка.
– У меня? Заветное желание? – задумался Страшила, а потом обрадованно ответил: – Конечно, есть! Мне вот совершенно непонятно, откуда я взялся! Почему я могу говорить, хотя ни одно из известных мне пугал не способно не только к интеллигентному разговору, но даже к членораздельной речи? Кто меня сделал? Я очнулся здесь, на колу, позапрошлым летом и с тех пор мучаюсь этой загадкой. Пусть Великий Гудвин откроет мне эту тайну, или даст мне мозги, чтобы я дошел до всего своим умом.
– У тебя нет мозгов? – ошарашенно спросила Элли.
– Ну конечно нет, – слегка раздраженно ответил Страшила. – В этом весь и фокус. Пойми, во мне никакого внутреннего содержания – одна солома. Это даже обидно – каждая квакающая лягушка имеет мозги, а я – разумно говорящее существо – их не имею!
– А откуда ты знаешь, как меня зовут? – подозрительно спросила Элли.
– Да я вишу тут, на перекрестке уже целую тыщу лет – вернее, два года – и каждый день слышу массу новостей. А в последнее время все Жевуны только и говорят, что о Фее Летающего домика… некоторые кровожадно называют тебя Феей Убивающего дома… у которой есть странное животное с хвостом и серебряные туфельки Гингемы…
Тут Страшила осекся. И заговорил несколько секунд спустя более низким голосом:
– Мне очень, очень, очень важно пойти с тобой к Великому Гудвину. Если я не сделаю это, то случиться нечто очень ужасное. Хотя я не знаю – что.
– Конечно, пошли,- легко согласилась девочка. – По дороге расскажешь про этих низших демонов и прочих местных зверей. Помочь тебе спуститься?
– Нет, спасибо, я справлюсь, – и Страшила ловко снялся с кола и спустился на землю, захрустев большими ногами, набитыми соломой и одетыми в синие штаны и дырявые кожаные ботфорты.
– А зачем ты сидишь на колу, если можешь спускаться? – поинтересовалась девочка.
– Да ты что, Элли! – удивился Страшила. – С кола далеко видно и хорошо слышно. И противные мыши не достают. На колу вполне удобно, – простодушно ухмыльнулся Страшила, – но только если ты легкий и имеешь внутренности из соломы!

Главы 4–6 >>