Курьер-619 (Юпитер-Челябинск)

Ник. Горькавый

Посвящается Николетте
из Теннисон-хаус

Глава 1. Европа (15 января 2252 года, система Юпитера)

Светлый шар Европы походил на огромное страусиное яйцо, которое безумный гигант колотил до тех пор, пока оно не покрылось многочисленными трещинами. Потом великан-психопат вытащил револьвер чудовищных размеров и расстрелял злополучное яйцо, оставив в нём круглые дырки кратеров. Эта потрескавшаяся и продырявленная сфера заполняла сейчас половину носового иллюминатора корабля-курьера «Солнечный заяц».

До сближения ещё оставалось время – и Джер перевёл взгляд на полосато-цветной шар Юпитера, висящий сбоку от Европы. Бока бога-громовержца были изрисованы спиралями и волнами атмосферных течений, отчего олимпиец Юпитер напоминал несолидно татуированного индейского божка. Огромная мутно-оранжевая планета недобро следила за крошечным корабликом сразу несколькими атмосферными эллиптическими вихрями-глазами.

Джер впервые доставлял посылку в систему Юпитера. Собственно, тут некому было доставлять: возле Юпитера никто не жил. Слишком далеко от Земли, слишком высокая радиация из-за частиц солнечного ветра, пойманных мощной магнитосферой планеты-гиганта и лихорадочно мечущихся по спиралям вдоль силовых линий. Но приказ есть приказ: Джера внезапно сдёрнули с привычных астероидных трасс и велели двигаться на максимальном ускорении к юпитерианскому спутнику с земным названием Европа. Обещали хорошие премиальные, если Джер как можно быстрее доставит посылку – огромный металлический ящик с неизвестным ему, но очень ценным и хрупким содержимым. Если же груз не будет доставлен в срок… – на угрозы начальство тоже не поскупилось.

Джер старался, шёл всю дорогу на четырех «же», выдохся как бобик, но успел. И корабль не подвёл – даже электроника по левому борту не закапризничала, как обычно. Джер любил свой курьер, этот межпланетный скоростной кузнечик: он был его домом, работой и жизнью. Эффектная фотография «Солнечного зайца», который, сверкая никелированными плоскостями, снижался над красноватым полем марсианского космодрома, всегда висела над пультом управления.

Мелодичный девичий голос сказал:

– Джер, приготовься к ручной посадке.

Он не поверил своим ушам:

– Здесь нет диспетчера посадок?

Девичий голос подтвердил:

– Да, и не было никогда.

– В такую дыру мы ещё никогда не прилетали, Энн!

– Всё когда-нибудь бывает впервые, милый Джер! Я, конечно, готова сама состыковаться, но, по правилам, при отсутствии диспетчера посадок, ты отвечаешь за приземление.

– Ладно, это чистая формальность! – махнул рукой Джер. – Найди, где тут можно причалить, и садись.

Поверхность Европы приблизилась, и на её сияющем боку показалась станция – нагромождение непонятных конусов, кубов и полусфер. На куполах были видны следы метеоритных ударов (постарался великан!), а вот признаков ремонта не наблюдалось. Сторона одного куба оказалась разворочена сильным взрывом.

– Полная разруха – тут явно никто не живёт! – воскликнул Джер.

– Да, но сейчас здесь работает экспедиция Института астрофизических проблем. Мы доставляем посылку её начальнику – профессору Мамаеву. Я уже послала ему сообщение. Нас встретят.

– Где они тут поселились?

– Не знаю, но выбора в месте посадки у нас нет: главный универсальный шлюз занят экспедиционным кораблём, остальные шлюзы для нас слишком велики, поэтому будем причаливать на краю базы. Возле купола обсерватории есть подходящий для нас малый переходник.

Энн медленно подруливала к найденному шлюзу, спрятанному в густой тени от большого купола, а Джер внимательно следил за посадкой, готовый в любой момент перехватить управление. Правила всё-таки.

Вблизи следы станционной разрухи стали ещё заметнее, да и посадочный модуль, изъеденный временем и метеоритами, не внушал доверия. Но Энн сумела вытянуть хобот выдвижного шлюза и плотно обхватить кольцо причального колодца, торчащего посреди бетонной площадки. Она ещё немного повозилась, проклеивая стык, а потом доложила:

– Все в порядке, атмосфера на станции есть, так что можно дышать без скафандра. Но взять его с собой, конечно, надо.

– Конечно! – ворчливо заметил Джер. – Правила!

Он расправил помятую униформу пилота, взвалил на одно плечо рюкзак со скафандром, а на другое – сумку с личными вещами и служебными документами, и подошёл к люку. Гравитация на Европе была слабой, но позволяла ходить, а не летать вприпрыжку.

Люк с лязганьем открылся, и Джер вывалился в приёмный тоннель. Он летел до пола так долго, что успел рассмотреть ржавые стены посадочного шлюза, а также кучи камней и мусора, которые виднелись тут и там в коридорах станции.

Джер спружинил ногами и выпрямился. Магнитные подошвы держали прочно, несмотря на густую пыль, покрывавшую пол. Над головой горели тусклые лампы, видимо, Энн сумела с кем-то договориться, и их включили.

Джер чувствовал себя как герой космической оперы, который попал на заброшенную планету. На таких станциях-призраках он ещё не бывал. В какую сторону надо идти, чтобы найти экспедицию профессора Мамаева?

От места, где стоял в растерянности Джер, шло четыре коридора. Свет горел в двух из них, а два терялись в темноте. Джер включил фонарик и посветил сначала в один тёмный ход, потом – в другой. В одном виднелись какие-то высокие ящики, во втором громоздились куски льда, вывалившиеся из разорванной стены. Остро пахло какой-то химией, камнем и ржавчиной. Несмотря на включенный на полную мощность подогрев комбинезона, было очень холодно, неуютно, даже жутковато. Дыхание сразу превращалось в пар, который не спеша расплывался вокруг.

– Энн, ты говорила, что нас ждут! – крикнул Джер. – И где эти встречающие?

Энн насмешливо сказала сверху:

– Держись, Джер, помощь уже в пути!

– Язва, – проворчал Джер, настороженно водя глазами за быстро мечущимся лучом фонарика. Но Энн оказалась права: в одном из освещённых коридоров послышались торопливые шаги – и в конце показалась невысокая девичья фигура.

Девушка шла по коридору – и тусклые лампы на потолке поочередно освещали её лицо. Это лицо испытывало удивительные превращения: оно входило в круг света юным, потом на нём появлялись тени, которые его быстро старили, пока оно совсем не терялось в сумраке между двух ламп. Но в новом круге света это лицо становилось снова молодым и красивым – и его черты с очередным мгновением и с каждой новой лампой становились всё ближе и отчетливее.

Через несколько секунд перед Джером появилась девчонка в обтягивающем чёрном комбинезоне, с изрядно испачканным правым рукавом. Её коротко подстриженные волосы были странного цвета – пепельно-русого.

Джер очнулся и задышал.

– Привет! – сказала девчонка. – Меня зовут Николетта! Я не знала, что вы так далеко причалитесь.

«Почему-то я так и думал, что здесь меня встретит не обычные Том или Джек, а какая-нибудь Джеральдина или Николетта. У меня снова богатенькие клиенты!» – подумал пилот.

– Здравствуйте, мэм. Я – Джер, курьер номер 619, – ответил он, следуя всемогущим и вездесущим правилам.

– Какой ты… молодой! – с удивлением сказала Николетта. – Тебе же лет пятнадцать?

– Шестнадцать лет и два месяца, – по-военному чётко ответил Джер. – Как мне найти профессора Мамаева? У меня для него посылка.

– Я провожу, – сказала девчонка. – А где остальные?

– Кто? – не понял Джер.

– Ну, те, кто вёл корабль.

– Я пилот этого курьера, мэм, – сказал Джер.

Это поразило девчонку.

– Да? И давно ты водишь космические суда?

– Два года и два месяца, мэм, – снова чётко и кратко ответил Джер.

– Ничего не понимаю, – пожала плечами Николетта. – В четырнадцать лет тебе доверили корабль? Ладно, пошли к профессору.

– Хорошо тебе отдохнуть, Джер! – пропел сверху мелодичный девичий голос с легкой иронией.

– А это кто? – встрепенулась Николетта.

– Это компьютер моего корабля, – сказал Джер. – Он не любит выходить, мэм.

Он позволил себе шутку, но не позволил шутливого тона, поэтому девчонка с недоумением посмотрела на него, помедлила – и повернулась в сторону коридора, откуда пришла.

Они двинулись по коридору, который был так узок, что им пришлось идти друг за другом. Джер шёл следом за Николеттой – и её фигура невольно притягивала его взгляд. В ней так удачно сочетались стройности с округлостями… Поэтому, когда они попали в более широкий коридор, и Николетта пошла рядом, Джер почувствовал сожаление.

– Где ты летаешь на своём корабле? – спросила Николетта.

– Обычно в поясе астероидов, мэм. Чаще всего между Церерой, Палладой и Вестой. Пять раз доставлял грузы на Марс, и два раза – на Луну.

– А где ты жил на Земле? – спросила Николетта.

– Я родился на Марсе, мэм. На Земле мне не довелось побывать, – Джеру ужасно хотелось увидеть легендарную Землю с десятью миллиардами людей, живущих там в немыслимой тесноте – буквально на головах друг у друга, но он был не властен над своей судьбой курьера.

– Где же готовят таких юных пилотов? – спросила Николетта.

Вдруг её голос куда-то уплыл, и всё вокруг потемнело.

Джер отрубился.

Когда он пришёл в себя, то лежал на полу, и над ним маячило перепуганное лицо Николетты. Она смотрела на него круглыми глазами и кричала в наручный переговорник:

– Дедушка, он потерял сознание! У него кровь из носу хлещет!

Из переговорника, включенного на громкую связь, донеслось:

– Я сейчас приду, только отключу аппаратуру!

Джер быстро сказал, медленно поднимаясь и борясь с головокружением и тошнотой:

– Мэм, сэр, пожалуйста, не волнуйтесь. Это совершенно нормально, сейчас всё пройдёт.

Он встал, и прижал к носу салфетку, которая всегда была наготове в боковом кармашке комбинезона. Вытащив пузырёк с таблетками – тоже всегда под рукой – он забросил в рот сразу две пилюли.

Ему было чертовски неприятно за свою слабость: брякнулся на пол прямо при симпатичной девчонке. Её имя четырёхсложное: она из «фоуров» – самого элитного слоя общества, что полностью исключало какие-либо взаимоотношения, даже простое приятельство, с односложным Джером, принадлежащему к подвальному этажу социума, вместе с другими «моно» – мусорщиками и разносчиками пиццы. В сказках принцессы нередко влюбляются в свинопасов, но именно поэтому эти истории и зовутся сказками. Между классами «моно» и «фоуров» была не пропасть, а две пропасти – в них располагались «дихтоны» или «дины» – средней руки фермеры и клерки с двухсложными именами, а также «триплеты» или «триты» – владельцы модных ресторанов и успешные менеджеры, доходы которых позволяли носить имена из трёх слогов. Тем не менее, ему было свирепо досадно за обморок – именно из-за своей гордости обитателя социальных низов. Но он слишком долго летел на четырёх «же»…

Он, не отнимая платок от кровоточащего носа, забросил упавший рюкзак на спину и сделал жест Николетте, приглашая продолжить их путь. Она с тревогой посмотрела на него и снова зашагала по коридору.

Когда они подходили к кают-компании, Джер заметил дверь в туалет – и молча указал на неё, всё ещё держа платок у лица. Николетта энергично закивала головой и махнула рукой на приоткрытую дверь:

– Приходи потом в кают-компанию, где работает профессор Мамаев. Это мой дедушка.

Джер с наслаждением умылся ледяной водой, хотя она имела отчётливый силикатный запах, и убедился, что кровотечение прекратилось. Он как смог пригладил рукой свой отросший ёжик, напялил на него форменную фуражку и вышел в коридор.

Хотя дверь в кают-компанию был приоткрыта, он вежливо постучал.

– Заходи! – сказал мужской голос со старческой дребезжинкой.

Джер вошёл и зажмурился от яркого света, слишком резкого после полутёмного коридора. Когда его глаза адаптировались, он рассмотрел присутствующих: кроме Николетты, здесь находился невысокий костлявый старик с абсолютно седыми и длинными волосами. Mолодой полный мужчина сидел в углу, уткнувшись в большой экран, спиной к остальному миру. Мужчина даже не повернул наголо бритую голову, чтобы посмотреть на вновь прибывшего.

Джер легко вычислил, кто из присутствующих профессор Мамаев, и сказал:

– Джер, курьер 619. Сэр, вам посылка!

Он протянул профессору красивую радужную накладную. Тот взял, быстро просмотрел её и бросил на стол, уже заваленный какими-то листами, электронными устройствами и киберпланшетами.

– Хочешь есть, Джер? – внезапно спросил он.

Джер невольно сглотнул слюну. Он ел очень давно, даже если обогащённый сок из трубочки в противоперегрузочной ванне оптимистично называть едой. Обычно после рейса он покупал в космопорту и быстро проглатывал сэндвич гигантских размеров, но на Европе никаких ресторанов не наблюдалось – ни европейских, ни азиатских.

Профессор всё понял и сказал:

– Пошли, мы как раз собирались ужинать. Витторио, подежуришь ещё часок? – сказал профессор, обращаясь к молодому мужчине. Тот кивнул, не оборачиваясь.

Они перешли в соседний отсек, который оказался просторной столовой с кибер-кухней. Из микроволнового шкафа профессор вытащил тарелки с разлапистыми зажаренными кусками мяса, с горкой картофельного пюре и зелёным горошком – и расставил их на столе.

Джер едва дождался, пока все сядут за стол – и набросился на еду. Он проглотил половину тарелки – и только тогда вспомнил, что нормальные люди еду обычно запивают. Он покосился на бутылки с пивом, но налил себе минеральной воды.

«Как хорошо!» – подумал он, доев всё дочиста и откидываясь на стуле, – и вдруг заметил, что его с внимательным удивлением рассматривают профессор с Николеттой. Их собственные тарелки были едва начаты. Джер в панике подумал – не сделал ли он чего-то неприличного за столом? Может, он рвал мясо руками или кровожадно рычал при этом? Но ничего такого не припоминалось: Джер всегда старался есть аккуратно. На всякий случай он сказал:

– Спасибо за еду, я умирал с голоду.

– Мне кажется, это не просто фигура речи, – сказала Николетта. – Дедушка, ты бы видел, как он отключился в коридоре – бледный как смерть. И кровь на лице.

Джер встрепенулся.

– Это совершенно обычная ситуация, когда попадаешь в слабую гравитацию после длительных перегрузок. Не волнуйтесь, мэм, здесь нет ничего чрезвычайного.

– То есть, это обычное дело в твоей профессии – хлопаться в обморок после полётов? – хмыкнула Николетта. – Дедушка, как таким пацанам доверяют космический корабль? Он моложе меня почти на год!

– Мальчики-пилоты – это интересная и грустная история, – сказал профессор Мамаев. – Когда-то корабли-курьеры были полностью автоматическими. Но космические хакеры часто взламывали кибермозг таких курьеров, перехватывали управление – и корабль вместе с грузом попадал в руки преступников. Тогда на корабли-курьеры стали сажать пилота: в случае хакерской атаки он брал управление на себя, и не давал кораблю уйти с курса. Это было эффективной, но дорогостоящей мерой: присутствие пилота сильно удорожало доставку. Кроме того, взрослые люди плохо переносят сильную перегрузку. Поэтому в корабли-курьеры стали нанимать вот таких мальчишек. Они легче выдерживают длительные перегрузки и обходятся гораздо дешевле.

– Да, я свидетель – как легко они переносят эти перегрузки, – с сарказмом сказала Николетта и повернулась к Джеру. – Значит, корабль летит сам, ты там только дежуришь.

Джер пожал плечами:

– Такова ситуация на всех космических линиях, мэм. Человек всегда лишь страхует действия автоматического штурмана. Но пилоты курьеров должны уметь вручную пилотировать корабль от старта до посадки – ведь никогда не известно, насколько повредит корабельный мозг хакерская атака.

– И часто ты подвергался таким атакам? – недоверчиво сказала Николетта.

– Два раза, мэм, – помедлив, сказал Джер, решивший, что этим ответом он не выдает какую-нибудь служебную тайну.

– Ух, ты! – восхитилась Николетта. – До какого возраста вы летаете, если взрослым уже трудно переносить нагрузки?

– До девятнадцати лет, мэм, – коротко ответил Джер.

Николетта повернулась к дедушке:

– Почему ты сказал, что это грустная история? Что они так мало летают?

– Потому что, каждый третий пилот-курьер, выходящий в отставку в девятнадцать лет, оказывается инвалидом, – ответил дедушка. – А кто-то просто погибает от постоянных перегрузок.

– Сколько вас умирает к девятнадцати годам? – с круглыми глазами Николетта повернулась к Джеру. Тот быстро ответил:

– Я не знаю, мэм.

Он соврал. Каждый восьмой. Но им было запрещено обсуждать такие вопросы с клиентами.

– Ты лжёшь, – уверенно сказала Николетта. – Наверное, пилоты часто умирают от инсультов и инфарктов. Сосуды мозга или сердца не выдерживают перегрузки.

Так оно и было, но Джер не стал комментировать эту реплику девушки. Та снова повернулась к профессору:

– Дедушка, но за такой риск они должны получать огромные деньги!

– Нет. Обрати внимание на односложное имя нашего гостя. Значит, он выходец из малообеспеченных слоёв населения. Именно из моно-касты набираются мальчишки-курьеры – и платят им гроши по сравнению с заплатой обычных пилотов.

– Но это же несправедливо! – возмутилась Николетта.

– Конечно, – согласился профессор. – Как и многое в этой жизни.

Джер помалкивал, потягивая уже вторую кружку кофе. Он подумал о тех своих друзьях, который не смогли выдержать экзамен на пилота курьера и получили гораздо более скромные места официантов и уборщиков. Богатеньким из верхнего процента социальной страты никогда не понять проблемы бедняков из полуподвальных слоёв.

Николетта с прищуром посмотрела на Джера и сказала:

– Дедушка, этот парень не похож на придурошных неучей из бедных кварталов. Я думаю, он притворяется простаком специально для нас: «Да, мэм… Нет, сэр».

– Я думаю, это его право – представляться так, он считает нужным. А скорее всего – это правило курьерской компании: быть с клиентами вежливым и немногословным.

– Вот ещё, – капризно заявила Николетта. – Плевала я на эти правила. Главное в любом сервисе – угождать клиенту. Вот и пусть угождает мне! Иначе мы напишем в его компанию плохой отзыв.

Джер встревожился. От такой взбалмошной богатенькой девчонки всего можно было ожидать. В истории курьерской службы были прецеденты, весьма плачевные для провинившегося. Один из мальчишек-курьеров, заходя в дом «фоуров» с огромной посылкой в руках, нечаянно наступил кошке на хвост – и был немедленно уволен, хотя с хозяйской любимицей ничего трагичного не случилось. Ну, мявкнула обиженно разок.

– Извините, мэм, – осторожно сказал он, пытаясь понять, как не наступить кошке на хвост. – Что вы конкретно хотите?

– Николетта, прекрати, – сказал профессор. – Человек только что совершил длинный перелёт, а ты его мучаешь.

– Ничего, он уже поел и набрался сил, – отмахнулась от деда Николетта. Видимо, не привыкла отступать в своих капризах. Она повернулась к Джеру и приказала:

– Я хочу, чтобы ты называл меня не «мэм», а Николеттой и на «ты», а дедушку – не «сэром», а просто Леонардо. А самое главное – я хочу, чтобы ты отвечал на мои вопросы без вранья и не прикидывался истуканом. Лучше прикинься таким умным, каким только сможешь! – надменно заявила она.

Джер помедлил секунду, потом неуверенно сказал:

– Николетта, я улетаю завтра утром, а по правилам курьерской службы я должен отдохнуть перед новым полетом. Боюсь, я не успею принять участие в этой увлекательной игре.

В разговор вмешался профессор.

– Джер, ты уж прости мою внучку: она тут сидит уже два месяца и совершенно одичала от безлюдья. Ты для неё – как новая игрушка для капризного ребенка.

– Значит, скоро я буду заброшен в угол с оторванной лапой? – спросил серьёзно Джер.

– Ты видишь, дедушка? – радостно сказала Николетта. – Он совсем не такой уж олух, какого из себя изображает.

Профессор кивнул.

– Во-первых, Джер, я доволен твоей быстрой доставкой и уже отправил в курьерскую компанию сообщение об этом. Во-вторых, ты сам решай – ходить ли тебе в маске бравого служаки, или снять её на время… если она тебе немного жмёт… Ты можешь говорить совершенно откровенно в этих стенах обо всём, о чём ты думаешь – это никак не отразится на твоём послужном списке. Мы, знаешь ли, хоть и «фоуры», но демократы. В-третьих, ты завтра не улетаешь. Ты останешься ждать обратной посылки. Время простоя будет оплачено – я уже договорился с твоей компанией.

Это был сюрприз! Джер спросил:

– Сколько мне нужно будет ждать?

Профессор пожал плечами:

– Месяц, может немного больше. Через тридцать дней у нас будет решающий эксперимент. Вот сообщение от твоих боссов.

Джер взял планшет и прочитал безоговорочный приказ оставаться в распоряжении профессора Мамаева столько, сколько тот сочтёт нужным. Джер отложил планшет и только тут понял, что ему предстоит провести с этой ужасной девчонкой целый месяц. Да за это время она поотрывает у него все плюшевые лапы, а когда они закончатся – то ещё и уши! Потом глазки-пуговки выковырнет как изюм из булки – и закажет из них клипсы.

Он посмотрел на Николетту, собственные голубые глаза которой торжествующе сверкали.

– Вот так-то! – сказала она. – Учти – это дедушка такой добрый. Я же злая, как змея! Хоть раз соврешь, или притворишься тупицей – тут же напишу жалобу в твою компанию, что ты ко мне приставал и даже украл мой лифчик!

Джер в ужасе посмотрел на профессора Мамаева. Тот лишь улыбался.

– Не надо писать жалоб… – выдавил из себя Джер. – Я постараюсь честно отвечать на все вопросы, если они не касаются служебных секретов...

– Тогда отвечай! – приказала Николетта. – Тебе что, не нравятся девчонки с четырехсложными именами?

«То есть богатенькие…» – перевёл Джер. Он обречённо закрыл глаза и отрицательно помотал головой.

– Отлично! – развеселилась Николетта. – Дед, мне уже не скучно!

– Тогда я пошёл работать и заодно отнесу обед Витторио. Он предпочитает есть на рабочем месте. Николетта, покажи Джеру его каюту и, пожалуйста, не отрывай ему лапы в первый же день.

Профессор ушёл, оставив бедного Джера на съедение своей кровожадной внучке. Змее.

Джер сказал, невероятным усилием воли переходя на «ты» с Николеттой:

– Если ты напишешь, что я к тебе приставал, то я потребую проверки на детекторе лжи, что это не так.

– Да? – вкрадчиво промурлыкала Николетта. – Когда мы шли по коридору, ты так на меня смотрел, что на мне комбинезон задымился. Показать, в каких местах? Не боишься, что твой голос дрогнет на детекторе лжи?

«Вот я попал! – в панике подумал Джер. – Вот так доставочка!»

– Когда я подброшу на твой корабль свой лифчик, то никакой детектор такую улику опровергнуть не сможет.

«Она – маньяк! Такая девчонка-фоур может уничтожить любого моно-человека одним движением!»

– Я не кровожадная, – сбавила напор Николетта, – просто не люблю лицемерия и вранья. Поэтому у тебя есть небольшой шанс выжить в течение этого месяца, но только если ты будешь совершенно честен со мной.

– А если моя честность тебе не понравится? – спросил Джер.

– Тебе придётся рискнуть – всё равно у тебя нет выбора, – хихикнула Николетта. – Пошли, покажу тебе твою берлогу, мой новый плюшевый медведь.

Через семь минут Джер уже лежал на кровати в каюте, которую ему отвели и которую он не успел рассмотреть. Его так вымотала многодневная перегрузка, что он проспал как убитый до полудня следующего дня.

Проснувшись, он почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Даже вчерашняя девчонка уже не казалось бедствием. Вот его приятелю Питеру как-то довелось неделю везти спецрейсом двадцать сиамских кошек, которые в середине полёта вырвались на волю. Когда он после той доставки вернулся на базу, то был весь поцарапан и всё время испуганно оглядывался. Джер читал, что такая привычка была у летчиков-истребителей во времена старых войн – они проверяли, не заходит ли сзади враг. А тут всего одна кошка, пусть и крупная, зато говорящая, что оставляет надежду на компромисс. Зря, что ли, курьерам преподают экспресс-курс жизненной психологии?

Кроме того, гордость Джера была уязвлена. Эта девчонка смотрела на него сверху вниз – и даже нахально потребовала, чтобы он постарался быть поумнее! Ну что ж, не в правилах Джера отступать перед трудностями и опасностями.

Пока он вставал и одевался, то окончательно решил принять надменный вызов этой фоурессы. И сердце его застучало сильнее.

Он умылся и отправился в кают-компанию. Там в обычной позе – спиной ко всему – сидел в одиночестве Витторио, а профессора с его бедовой внучкой Джер нашёл снова в столовой. Джер посмотрел на настенные часы – было время обеда.

Николетта с капризной ноткой спросила дедушку:

– Дед, как можно спать с ужина до обеда следующего дня? Восемнадцать часов!

Профессор не стал отвечать на риторический вопрос, а поставил на стол полную тарелку для Джера.

– Садись, бравый курьер, пообедай.

Джер сел и сказал, прежде чем приступить к еде:

– Николетта, ты должна знать, что медведи много спят – и плюшевые совсем не исключение.

– Дед, ты видел раньше моно-парней с юмором? – озадаченно спросила Николетта.

– Я много чего видел! – усмехнулся профессор.

Джер плохо помнил, что ел вчера, но сегодня он смог по достоинству оценить розового печёного лосося с грибами и картошкой-фри. Да ещё веточка укропа. Он приступил к еде – на вкус она была даже лучше, чем на вид.

– Профессор, у вас изысканная кухня! – сказал Джер с благодарностью. Он не смог фамильярно называть старика по имени и решил, что «профессор» будет достаточным уходом от «сэра».

– Вполне обычная, Джер, – ответил профессор, успевающий не только жевать, но и следить за чем-то на экране лежащего на столе планшетника. Иногда над экраном поднималась трёхмерная голограмма какого-то устройства, которую профессор внимательно осматривал и сметал потом небрежным жестом.

– А чем ты привык питаться, и где твой дом? – спросила Николетта.

– У меня нет дома, – пожал плечами Джер. – До десяти лет я жил на Марсе в интернате, потом – в школе пилотов на Церере. Когда в четырнадцать лет я стал курьером, то стал жить на корабле. Между рейсами я отдыхаю на базах курьерской службы. У нас там есть столовые. Плюс ресторанчики фастфуда на космических станциях.

– Нет дома? – поразилась Николетта. – Теперь понятно, почему тебе так нравится скромная кухня моего деда, – заключила она и вернулась к ковырянию в своей тарелке.

– Отличный лосось! – Джер снова похвалил «скромную кухню», а потом не удержался и спросил: – А почему вы так странно смотрели на меня вчера, когда я ел?

Профессор поднял голову от планшета и сказал:

– Мы никогда не видели, чтобы человек ел так быстро. Причем аккуратно – ножом и вилкой, не чавкая и не кроша.

– Ты был как снегоуборочный комбайн! – хихикнула Николетта. – Ты мог бы участвовать в мировом чемпионате по скоростной еде.

Джер почувствовал неловкость и сказал, оправдываясь:

– Я четверо суток лежал в противоперегрузочной капсуле и пил только сок. Там много всяких полезных добавок, но после таких рейсов возникает безумное чувство голода. Курьеры обычно затыкают его огромным сэндвичем – он так и называется в космических ресторанчиках: «специальный курьерский». Но ваш стейк был превыше похвал, я жалею, что не ел его подольше, чтобы хорошо распробовать.

Профессор встал из-за стола, захватил планшет и отправился в кают-компанию, по пути похлопав Джера по плечу:

– Я сделаю этот стейк сегодня вечером.

В дверях он обернулся и сказал, погрозив пальцем:

– Николетта, посуда на тебе, а не на нём!

Внучка скорчила в ответ гримасу:

– За кого ты меня держишь, дед, за рабовладельца?

Профессор исчез, а Джер сказал:

– Действительно, даже самые капризные дети не заставляют свои игрушки мыть за ними посуду.

От неожиданного прикосновения профессора и от непривычной семейной атмосферы за столом, Джер чувствовал себя растревоженным. Такого ещё не случалось в его курьерской работе. Да, ему пару раз наливали воды в домах, куда он доставлял посылки, а один раз дали не только чаевые, но и большое яблоко. Но он никогда ещё не попадал в ситуацию, когда должен был провести с клиентами целый месяц. Причем, вокруг на сто миллионов миль не было ни одной другой души, что автоматически сближало.

– Больно ты речист для игрушки, – сказала Николетта. – Что-то с тобой не так, вот только что? – никак не пойму. Ничего, я быстро тебя распорю по швам и посмотрю, что там внутри. Думаю, что найду какие-нибудь опилки. Сейчас мы сыграем в старую игру «да-нет». Я расколю тебя за десяток вопросов. Спорим?

Она не успела продолжить – в столовую заглянул профессор.

– Джер, нам надо забрать посылку. Николетта, ты тоже пойдёшь, нам понадобятся все рабочие руки. Посылка тяжёлая и громоздкая!

Они быстро доели обед, и Николетта сложила тарелки в посудомоечную машину. Джер помог таскать грязную посуду, за что был награжден хлопком по спине:

– Молодец, медвежонок! Игру в «да-нет» откладываем, но она неизбежна.

Всё-таки никогда ещё Джер не попадал в такую фамильярную ситуацию с клиентами!

Они двинулись к кораблю по уже знакомому коридору. Витторио тянул за собой плоскую кибертележку для перевозки посылки. Вскоре они дошли до места, где вчера свалился Джер. Он со смущением увидел обильные капли тёмной крови на полу. Никто ничего не сказал, но по тому, как Николетта с профессором обошли это место, Джеру стало понятно, что они заметили кровь. Витторио вообще ничего не замечал – не таковский он был человек.

Сегодня Джер увидел на станции массу того, чего вчера просто пропустил из-за страшной усталости. Коридор, как оказалось, представлял собой просто подземный ход, прорубленный во льду Европы. Стены были облицованы пенной термоизоляцией, но кое-где она отслоилась – и из дыр блестел лёд, обдавая проходящих теплокровных приматов свирепым холодом.

– Что это за станция? – спросил Джер. – Почему она заброшена?

Ответил профессор.

– Её построили в эпоху второй волны космической колонизации. Это была международная обсерватория и заодно – станция по глубоководному, вернее, подледному бурению. Она получила много научных результатов, но потом была законсервирована из-за недостатка финансирования. Оказалось, что все базы в дальнем космосе – то есть, за пределами пояса астероидов – содержать слишком дорого. У них нет перспектив на экономическую эффективность, в отличие от поселений в поясе астероидов, где добываются редкие металлы для Земли и обычные металлы для марсианских куполов и астероидных городов. Выжила только маленькая исследовательская колония на Титане возле Сатурна, где жизнь дешевле и безопасней – благодаря плотной атмосфере Титана, в которой не нужны скафандры.

Джер осмелился:

– Если не секрет, то можно спросить – что я вёз с такой срочностью? И чём занимается ваша экспедиция? Правда, мне не полагается задавать такие вопросы, но очень интересно, что вы делаете тут, на заброшенной станции, в таком малочисленном составе?

Профессор ответил:

– Никакого секрета тут нет: я уже много лет в своих статьях продвигаю одну идею, но коллеги считают её безумной, и мой проект никак не мог получить финансирование. Неожиданно, два года назад один частный фонд выдал мне щедрый грант – и вот установка создана, и мы собираемся её апробировать. Она должна создать пространственно-временную червоточину. Мы забрались к Юпитеру, потому что здесь нам поможет его гравитационное поле, которое мы будем использовать как линзу.

Джер удивился:

– Пространственно-временную червоточину? Но они ведь очень нестабильны!

Профессор остановился, как поражённый громом.

– Джер, откуда ты знаешь про червоточины?

Вся их группа тоже остановилась. Николетта фыркнула:

– Я же говорю – с ним что-то не так. Это, наверное, шпион, которого подослали твои конкуренты!

Джер сказал, защищаясь:

– Я просто прочитал хорошую научно-популярную книгу про теорию Эйнштейна и эти червоточины.

Николетта недоверчиво засмеялась:

– Моно-парень, который читает книжки про общую теорию относительности?

Профессор отправился дальше.

– Поразительно. Мальчик-курьер понял суть главной проблемы быстрее, чем эти олухи из Научного фонда. Конечно, Джер не шпион – иначе бы он скрывал свою осведомленность. Так вот, Джер, мой проект и состоит в том, чтобы стабилизировать такую червоточину хотя бы на несколько минут. Мы будем это делать с помощью реликтового гравитационного излучения, которое будем ловить в фокусе искривленного пространства Юпитера. Проблема в том, чтобы рассортировать эти реликтовые волны по направлениям и фазам и отобрать только те, которые нам нужны. Но я, наверное, слишком туманно объясняю?

– Нет, я понял. Вы хотите сложить все волны, подходящие по фазам, в одну, очень сильную. Эта суперволна и создаст стабильную червоточину?

Профессор опять остановился как вкопанный.

– Чёрт побери, Джер, может ты – и вправду шпион?

– Нет, я узнал о вашей работе только что. Просто вы объясняете очень понятно.

Профессор снова зашагал.

– Невероятно. Просто невероятно. Я потратил неделю на споры в Периферийном институте, но так и не добился понимания. А тут – пилот курьера, пицца-бой – и схватывает всё на лету. Это мистика какая-то!

Николетта сказала зловеще:

– Не беспокойся, дедушка, я им скоро займусь, и мы узнаем, откуда эта ненормальная осведомлённость! Может, он принял волшебный препарат из когтя дракона?

Джер, действительно заинтересованный разговором, не стал обращать внимания на угрожающие слова Николетты и спросил профессора:

– Но червоточины должны куда-то вести. В каком месте должна выйти червоточина, которую вы создадите?

Профессор только крякнул:

– Н-да… Мой мальчик, она должна выйти не в другом месте, а в другом времени!

Джер задумался.

– Здорово! Так как будущего ещё не существует, то вы будете заглядывать в прошлое?

– Да, мы планируем заглянуть на 239 лет назад!

Джер воскликнул с озарением:

– В 2013 год! Вы, наверное, будете смотреть на падение Челябинского астероида?

Тут даже Витторио пробурчал что-то удивлённое. Николетта же вообще смотрела на Джера круглыми глазами.

– Ты кто? – спросила она юношу.

Тот пожал плечами.

– Я – просто курьер 619. Но ты же велела мне притвориться таким умным, каким только смогу. Вот я и не стал больше прикидываться простаком.

– Я никак не ожидала, что моё неосторожное пожелание приведёт к таким драматическим изменениям. Много у вас курьеров, разбирающихся в проблемах искривлённого пространства-времени? И схватывающих на лету научные идеи?

Джер не успел ответить – они пришли к шлюзу, к которому был пристыкован «Солнечный заяц». Следующие два часа ушли на аккуратную выгрузку контейнера, в которой, как узнал Джер, был мощный магнетрон.

– Это такая штука, которая стоит в кухонной микроволновке, только в тысячу раз мощнее! – пояснил профессор. Джер не стал ему говорить, что знает устройство магнетрона.

– Наш магнетрон сгорел, когда мы неправильно подсоединили его к станционной сети, – вздохнул профессор. Витторио недовольно буркнул в ответ:

– Схема была неправильной!

Его голос Джер услышал впервые. Неудивительно, что голос был сиплый – с такой частотой его использования-то!

Прошло ещё три часа – и, наконец, магнетрон был доставлен в нужное место и присоединён к сети – вероятно, правильным образом, потому что прибор заработал, и Витторио широко улыбнулся, по-прежнему не нарушая обета молчания.

Джер устал, но был доволен, что принял участие в общем деле. Поэтому он сказал:

– Профессор, я всегда рад помочь в вашем эксперименте, так что располагайте мной!

Профессор кивнул и, тоже довольный, отправился готовить ужин – кажется, он в своей экспедиции был за шеф-повара, что неудивительно – для такого тонкого дела Николетта была слишком легкомысленна, а Витторио слишком серьёзен.

Николетта, поманив за собой Джера, достала из холодильника пару бутылочек с соком и уселась в углу кают-компании на диван. Сел и Джер, взяв протянутую бутылочку.

– Я хотела расколоть тебя за десять вопросов, а ты сам расколол деда за пять. Теперь я буду препарировать тебя с особой тщательностью.

Джер ответил, указав на бутылочку с соком:

– Это формалин? Для сохранности препарированного зверька?

Он сделал большой глоток:

– Нет, это лучше формалина. Может, меня заспиртуют после раскалывания?

Николетта озадаченно сказала:

– Может, ты – инопланетянин, который замаскировался под курьера 619? А на самом деле, под этим бледным тощим лицом скрывается зелёная слизистая рожа?

Джер усмехнулся:

– Зелёная – фи! Это так старомодно. Сейчас все наши носят такие симпатичные синие морды с красными пупырями.

Николетта просто пожирала его глазами.

– Я ничего не понимаю! Где ты нахватался всего этого? До четырнадцати лет в интернате и школе пилотов, а потом два года в одиночной камере, то есть в каюте своего корабля. И вот, пожалуйста, поддерживает светский разговор, шутит, а в червоточинах метрики разбирается наравне с дедушкой. Я совсем не удивлюсь, если сейчас ты превратишься в синего монстра с жёлтыми глазами! Или с красными пупырями!

Профессор позвал их ужинать и разговор прекратился. Для разнообразия за столом сидел и Витторио. Видимо, он разрешил себе отдохнуть, поэтому, быстро съев хорошо прожаренный стейк с грибным спагетти, Витторио откинулся в кресле и наслаждался бокалом оранжевого вина. Впрочем, судя по отсутствующему взгляду, он всё время что-то прокручивал в бритой голове, что-то подсчитывал и прикидывал.

Джер, наконец-то, смог полностью оценить кухню профессора – и он по-прежнему находил её превосходной. Он не спеша отрезал ломтики от куска мяса и наслаждался итальянскими макаронами с потрясающим грибным вкусом. Это явно были не привычные Джеру шампиньоны, а что-то гораздо более вкусное.

Юноша никогда раньше не ел дорогостоящих трюфелей и не смог их опознать.

– Это самый лучший стейк, который я ел, – сказал он. – Может, вчерашний тоже был хорош, но моё знакомство с ним длилось не слишком долго.

Николетта встрепенулась:

– Дед, ты послушай, как он говорит! Он вежлив и острит, не как моно-курьер, а как какой-нибудь фоур-интеллектуал! Причем, эти фоуры такие… натужные… так стараются быть умными, а этот умничает совершенно свободно и даже с удовольствием!

Глава 2. Двое в Челябинске (29 августа 2012 года)

Корабельные сосны лениво качнулись золотыми головокружительными стволами под набежавшим ветром. Повеяло густым хвойным ароматом, но потом снова наплыл мерзкий сигаретный дым и перебил лесные запахи. Длинный лохматый юноша поднял голову, но его глаза не остановились ни на шумящих высоченных соснах, ни на соседе-курильщике: они пристально смотрели куда-то за горизонт, где глаз других людей не замечал ничего интересного. Но юноша видел что-то, не доступное чужим взорам.

Узкие рельсы блестели в лучах августовского солнца, скользящего к вечерней высоте. Издали донесся стук колес по стальным стыкам и шум мотора.

– Идёт, идёт! – зашумели кругом, и люди стали собираться на узкой станционной платформе, окружённой мачтами уральских сосен.

Из-за поворота показался поезд: локомотив, тянущий несколько небольших вагонов. Локомотив был раза в два меньше обычного размера. На площадке машиниста стоял паренёк лет пятнадцати – очень гордый, в форменной фуражке железнодорожника. Миниатюрный поезд медленно подкатил к станции и затормозил.

Паренёк с достоинством спустился по крутой лесенке на перрон.

– Какой бравый машинист! – девичий голос раздался совсем рядом, где-то за спиной лохматого парня.

Он машинально повернул голову и увидел симпатичную девушку в голубом платье. Она тоже посмотрела на него. Парень никогда не осмеливался заговаривать с девчонками на улице, но тут было гораздо легче – нужно было всего лишь поддержать уже условно начавшийся разговор.

Юноша несмело улыбнулся и сказал:

– Когда мне было лет десять, то я завидовал этим пацанам-железнодорожникам с невероятной силой. До сих пор жаль, что мне не пришлось поработать на детской железной дороге.

– Кто мешает тебе стать настоящим взрослым машинистом? – спросила девушка.

– Я уже вырос из своей железнодорожной мечты. Сейчас меня больше интересует астрономия. Хотя я частенько останавливаюсь тут – посмотреть на минипоезд.

Парень сделал заметное усилие над собой и сказал, переводя беседу на другой уровень:

– Меня зовут Кирилл, а тебя?

– Юля.

– Ты идешь в центр?

– Да.

– Юля, можно с тобой за компанию? Заодно расскажешь, чем ты интересуешься.

– Ты интересуешься моими интересами, или просто мной? – усмехнулась девушка.

Кирилл покраснел, но нашёлся:

– Я ещё не решил!

Они пошли по дорожке, ведущей через сосновый бор к центру города. Она сказала:

– Мне давно советовали посмотреть на детскую железную дорогу – и я убедилась сегодня, что не зря.

– Кто советовал?

– Ну… знакомые железнодорожники.

– Неужели ты сегодня в первый раз её увидела?

– Да. Я живу не в Челябинске, а в Златоусте.

– А-а… ты сейчас поедешь домой?

– Ага, вечерним автобусом.

– Ты приезжала специально посмотреть на бравого машиниста?

– Нет, я была в Южно-Уральском университете, на дне открытых дверей. Я собираюсь поступать туда в следующем году.

– Я тоже заканчиваю школу, – обрадовался Кирилл. – Но буду поступать в МГУ, там готовят астрономов.

– Я сразу поняла, что ты – не от мира сего, – улыбнулась девушка.

– Откуда это видно? – слегка обиделся Кирилл.

– Трудно сказать, но ощущение отчетливое. Например, ты глазами не бегаешь, а смотришь куда-то далеко.

– А другие люди бегают глазами?

– Ага, – хихикнула Юля. – Может, что-то ценное или съедобное увидят. А вдруг подкрадывается враг? Обычный человек всегда находится в состоянии рациональной охоты или иррациональной тревоги. А у тебя, когда ты стоял на платформе, взгляд был отсутствующий.

– Ну… я думал про одно место в учебнике, которое не очень хорошо понимаю. Про тёмные спектральные линии поглощения, и физические условия, при которых они превращаются в яркие эмиссионные линии.

– Вот именно: стоял человек и думал. Не курил, не плевал, не лузгал семечки, не рыскал глазами, не протирал дыру в мобильном телефоне, а думал. Редкое зрелище!

Кирилл смутился.

– Я не знал, что ты за мной наблюдаешь.

– Я часто смотрю на птичек, на цветочки и на странных людей. Хобби у меня такое. Если бы ты не был странным, я бы не назвала тебе своё имя и не шла бы с тобой.

– Значит, ты изучаешь новый экспонат для своей коллекции странных людей?

– Можно и так сказать, – рассмеялась она. Смех у неё был очень красивый. Да и сама Юля нравилась Кириллу всё больше и больше.

– Я ведь специально первая реплику подала, чтобы тебе было легче со мной заговорить.

Кирилл остолбенел.

– Специально? Где ты научилась так ловко обращаться с людьми?

– Это из книжки «Как знакомиться с астрономами и прочими странными людьми».

– Кто написал такую книгу?

– Я её напишу, когда наберу материала побольше.

– Зачем ты мне так откровенно всё рассказываешь?

– Мне интересная твоя реакция.

– Это своего рода тест?

– Вся жизнь – это тест. Вопрос только, насколько человек это осознает.

– Я уже чувствую себя как на экзамене.

– Это совершенно зря, ведь я не задавала тебе никаких вопросов. Просто ты мне интересен, вот я и разговариваю с тобой. Не напрягайся, оставайся самим собой.

В первый раз в жизни Кирилла девушка призналась, что он ей интересен. Да ещё на улице после пятнадцати минут знакомства! Он перевел дух.

– И насколько я тебе интересен?

– Я ещё не решила! – ответила она его словами и рассмеялась.

– А что бы ты сделала, если бы я не ответил на твою реплику?

– Ничего. Зачем знакомиться с парнем, инертным, как ксенон?

Они шли по бору из высокомерных сосен и разговаривали обо всём.

Юля была откровенна и умна, чем поразила Кирилла. С девчонками из его класса поговорить о чем-то интеллектуальном, например, об астрофизике, было совершенно невозможно. Они сразу начинали зевать и обзывать его занудой. Всё, что их интересовало – сделать удачную фоточку и запостить её на своём аккаунте в социальной сети, заработав ободрительные улыбки-лайки. В последнее время в сетях воцарилась совсем странная мода, поэтому девушки на свидании, как только находили симпатичный вид, сразу начинали высоко прыгать, как горные козочки, требуя от Кирилла сфотографировать их в полёте на фоне воды, леса или хотя бы импортного авто. Они уговаривали юношу стать их сетевым приятелем, а добившись своего – теряли к нему интерес. Ведь социальный статус у него был крайне низкий: у его аккаунта и десяток виртуальных друзей не набиралось. Фоточек он мало постил, вот что. Он даже не любил прыгать горным козлом, зануда.

Юля же внимательно слушала его сбивчивые объяснения о спектральных линиях, и о том, как много информации содержится внутри звёздного света.

– Ты романтик!

– Астроном обязан быть романтиком. Это непременное условие профпригодности. А ты, наверное, собираешься стать психологом?

– Вовсе нет. Кому на Урале нужны психологи? Суровые челябинцы привыкли лечить психологические травмы самостоятельно, с помощью водочных компрессов. Я собираюсь поступать на архитектурный факультет. Проектировщики зданий всегда будут нужны. Буду в старости ходить по городу и смотреть на здания, которые спроектировала. Если здания будут красивые и удобные, то буду гордиться собой и хвастаться своими творениями перед детьми и внуками. Хочу создавать такие здания, глядя на которые, люди будут восхищенно улыбаться.

Они дошли до главной городской площади. Кириллу было так интересно и легко разговаривать с Юлей, что он решился на дальнейший шаг:

– Давай пообедаем в «Цыплятах-табака» – это недалеко, возле оперного театра. У меня есть деньги, так что я плачу.

– Хм… и откуда у школьника деньги?

Кирилл покраснел, но ответил без вранья:

– Мне родители подарили на день рождения новый музыкальный центр, а старый я удачно продал – вот и завелись деньжата.

– Достаточно честно заработаны, – согласилась Юля. – А на что ты будешь рассчитывать после ужина? На номер телефона, на поцелуй и на что-то ещё?

Он ещё больше покраснел и сказал нарочито спокойным голосом:

– Просто поужинать в хорошей компании – уже неплохо. Это тоже тест?

– Конечно. Ладно, пошли к цыпляткам.

Они шли по пешеходной Кировке с многочисленными бронзовыми статуями – нищего, поэта, верблюда, которые не высились на постаментах, а сидели и стояли среди людей, создавая ощущение какого-то нового смыслового – или временного? – измерения улицы. Юля сказала:

– Сюрреалистичная Кировка: каждый десятый встречный оказывается не живым, а металлическим существом.

Юля взяла Кирилла под руку, отчего она сразу вспотела. Кирилл шёл рядом с красивой Юлей и наслаждался завистливыми взглядами прохожих парней и ревниво-внимательными взглядами местных девиц.

– Ты не похожа на обычных девушек, – сказал он.

– Конечно, я ведь не городская, а поселковая девчонка. Во мне бездна деревенского очарования!

Кирилл не выдержал и рассмеялся. Он понял, что не может потерять такую девушку и спросил:

– Тебя можно поймать в социальных сетях?

– Угу. Человека, который сидит в социальной сети, ловить не надо – он уже на крючке.

Впереди показалась набережная реки Миасс, а оперный театр стал выплывать из-за угла здания, в котором располагался ресторан.

К счастью, очереди к цыплятам не было. Им достался лучший столик возле окна – и Кирилл понял, что сегодня судьба решительно улыбается ему.

Парень-официант принес им по половинке жареного цыпленка, хлеб, минералку и по вазочке фирменной приправы из острой аджики, смешанной со сметаной. Уходя, он с любопытством покосился на Юлю, которая своим простым голубым платьем и весёлым симпатичным лицом с минимальным количеством косметики резко отличалась от манерных и обильно раскрашенных городских девиц.

Они сидели возле окна, грызли вкусного цыпленка в золотистой корочке и наблюдали проходящие за стеклом пары. Она комментировала:

– Посмотри на парня с девушкой. Они всё время разговаривают, улыбаются друг другу и часто смеются. Их руки ничем не заняты. Сразу видно, что они находятся в состоянии начального знакомства. А вот парень и девушка постарше: он несёт в руках небольшую этажерку, они идут молча, не разговаривая, лица озабочены. Это уже пара, и у них совместное хозяйство. Они уже добились друг друга, теперь можно и помолчать.

– Оценить, чего же они добились… – вставил реплику Кирилл.

Рядом со стеклом пробрёл молодой мужчина с детской коляской и смертельно усталым лицом. Он одной рукой толкал коляску, другой держал возле уха телефон, откуда сыпались, видимо, какие-то инструкции.

– Следующая фаза семейной жизни! – кивнула на него Юля.

На другой стороне улицы прошла пара стариков с выражением безмятежности на лицах. Он опирался на палочку, она держала его под руку.

– А это финальная стадия! – указал на них Кирилл. – Причем, эти старики выглядят совершенно счастливыми.

– Они уплатили все долги, им осталась только золотая осень, – задумчиво сказала Юля.

Мимо окна прошли две девушки в боевой раскраске синих тонов, в чёрных шортах и на красных шпильках, которые были длиннее шорт.

– Ваши городские девицы такие оторвы, что просто зависть берёт! – сказала Юля им вслед и вдруг продекламировала:

Купите лук, зелёный лук,

Петрушку и морковку!

Купите нашу девочку,

Шалунью и плутовку!

Не нужен нам зелёный лук,

Петрушка и морковка.

Нужна нам только девочка,

Шалунья и плутовка!

– Что это? – удивленно спросил Кирилл.

– Стишок из детской книжки, которую мне подарили к началу школы. Это из средневекового шотландского фольклора.

– Это же шуточный стишок? – неуверенно спросил Кирилл.

– Я очень надеюсь на это, – сказала Юля. – Но в детстве он меня пугал.

– Почему ты его сейчас вспомнила? – спросил Кирилл.

– Даже сама не знаю! – усмехнулась девушка и бросила взгляд в окно.

Внезапно на город наползла синяя туча. Солнце не успело зайти, и хлынувший дождь подсвечивался вечерними лучами.

– Слепой дождь! – воскликнула Юля.

В такой дождь особенно приятно сидеть за надёжным стеклом, вкусно есть и хорошо беседовать. На улице прохожие бежали по укрытиям и прятались под зонтиками. Туча заволокла закат, стемнело. Сверкнула белым молния и спустя несколько секунд небеса громыхнули.

Кирилл спросил:

– Ты веришь в эльфов и духов?

– Уже нет, я не до такой степени оптимистка.

– А зря, потому что сейчас они резвятся совсем недалеко.

– Где же это?

– Мы видим с земли сине-белые грозовые молнии, а космонавты с орбитальной станции видят, как из грозовой тучи бьют в космос красно-фиолетовые молнии – их зовут «красными спрайтами», то есть красными духами. Там же сверкают «электрические эльфы», а пониже – в стратосфере – «голубые джеты».

– Молнии бьют в космос?

– Да, эти красные молнии сверкают над грозовыми тучами, – и пробивают всю атмосферу до высоты сто тридцать километров – это уже ионосфера или космос.

– Здорово! Сейчас я будут смотреть на грозу совсем другими глазами. Значит, она связана не только с землей, но и с космосом.

Юля внимательно смотрела на Кирилла.

– А мальчики из нашего класса очень приземлённые, смотрят не на небо, а целятся на завод или депо.

– Значит, тебе с ними скучно?

– Ну что ты! Недавно один из наших парней побил другого живым ежом.

– Живым ежом? – ошарашенно рассмеялся Кирилл. – Как же он сумел?

– А он его в авоську положил.

Кирилл захохотал и не мог долго остановиться.

– Признайся, ты это выдумала?

Она помотала головой и сказала с завистью:

– Такое невозможно выдумать, это порождение реальных социоглубин. Побитого ежом мальчика зовут Владиком. Его отвезли в больницу, но дырки от иголок зажили на нём благополучно. Самочувствие ежа мне внушает больше опасений.

– Да, надеюсь, еж не страдал морской болезнью.

– То есть?

– Ну… крутят его в авоське, крутят… и тут ежа начинает тошнить…

Юля долго не могла отойти от этой впечатляющей картины, и на её заразительный смех стали оглядываться. А Кирилл спросил:

– А о чём мечтают ваши девочки?

– Самые смышлёные надеются поступить в Новосибирский госуниверситет на математический факультет.

– Из Златоуста – на матфак НГУ?

– Да, у нас очень сильный учитель математики, Николай Федорович Онищенко. Его ученицы легко поступают в Новосибирск. Но я не очень хочу быть математиком…

– Почему?

– Потому что среди великих математиков женщин почти нет. Может, у них слишком практичный мозг, а может их затирают мужчины? Так или иначе, это обескураживает. А среди великих астрономов женщины есть? С ними там обходятся справедливо?

– Ну, я интересуюсь историей астрономии. Первой женщиной-астрономом была Гипатия из Александрии, жившая четыреста лет спустя начала нашей эры. Она прославилась своими научными трудами, но была растерзана толпой религиозных фанатиков. В те времена астрономы приравнивались к колдунам.

– Не очень обнадёживающий пример.

– В восемнадцатом веке музыкант Гершель открыл планету Уран, будучи любителем астрономии. Он собственноручно изготавливал свои телескопы и плавил бронзу в собственном доме. Ему помогала в наблюдениях сестра Каролина. Она тоже стала известным астрономом, но так и прожила всю жизнь в семье брата, не заведя своей семьи.

– Женщина-астроном в восемнадцатом веке всё ещё была чем-то вроде ведьмы?

– Зато в девятнадцатом веке жила графиня-кузнец Росс, которая помогла своему мужу открыть спиральную структуру галактик.

– Графиня-кузнец?

– Да, прежде чем выйти замуж за графа Росса, эта экстравагантная ирландка получила профессию механика и кузнеца. Потом она спроектировала и создала для мужа самый большой в мире телескоп с диаметром зеркала в сто восемьдесят сантиметров. С его помощью граф Росс увидел спиральную структуру галактики Водоворот.

– А сама графиня-кузнец стала знаменита?

– М-м… не думаю. Эти данные я раскопал в одной малоизвестной книжке. Я проверю, какие великие женщины-астрономы были в 20-м веке, и потом расскажу тебе.

Она сказала:

– Хочется выбрать профессию, где женщин не будут обижать. В архитектуре, например, есть великая Заха Хадид. Есть, конечно, профессии, где женщины даже нужнее мужчин, например, балет. Я мечтала в детстве стать балериной, но поняла, что в балет меня не возьмут – у меня слишком кривые ноги… – грустно сказала она.

Кирилл возмутился:

– Да ты что! У тебя прекрасные ноги! Стройные, длинные, замечательные ноги!

Вдруг он осекся.

– Ты специально это сказала?

Она рассмеялась.

– Конечно. Каким ещё способом добудешь такие горячие комплименты? Даже коленки согрелись.

– Ну, ты и хитра! Манипулятор!

Она спросила:

– Ты кем мечтал стать в детстве? Не с пеленок же ты решился на судьбу астронома.

– Когда я был маленьким мальчиком, то мечтал стать кефирным оборотнем.

– Кем-кем? – удивилась она.

– Ну, тогда я начитался книжек про волшебников – и особенно мне понравилась способность превращения в какое-нибудь животное – собаку или оленя. Я так мечтал, что научусь превращаться в какого-нибудь сильного и быстрого зверя… Моя бабушка, узнав про мою мечту, решила использовать её в своих целях. А главной задачей бабушки было поить меня каждый день полезным кефиром. И она рассказала мне по секрету, что в одной из тысячи бутылок находится волшебный кефир. Он выполняет все желания того, кто его выпьет. Если я буду старательно пить кефир каждый день, то могу стать оборотнем.

Юля рассмеялась:

– Это твоя бабушка – отличный манипулятор!

– Да, я стал старательно пить кефир, каждый раз загадывая своё желание стать кефирным оборотнем.

– Но не стал?

– Увы, нет.

Закончился дождь и закончился цыпленок.

– Что ты делаешь по субботам? – спросил Кирилл.

– По субботам я сплю так, что только бурболки отскакивают!

– Когда проснёшься, давай встретимся в сети, поговорим.

– Давай.

Он проводил Юлю на автовокзал и дождался, когда подадут её автобус.

Прежде чем сесть в него, она сообщила свой псевдоним в соцсети, потом обняла одной рукой Кирилла за шею и поцеловала в щёку.

– Спасибо за хороший день!

Из-за пыльного окна Юля весело помахала Кириллу рукой, а он долго смотрел вслед её автобусу, ощущая на лице пылающее прикосновение.

Это было не просто неплохо, это было просто здорово.

Глава 3. Плутарх (16 января 2252 года, система Юпитера)

После ужина, профессор вытер рот салфеткой, откинулся на спинку кресла и сказал:

– Николетта, вернёмся к нашей беседе. Ты вчера что-то хотела доказать мне про свою любимую книгу.

Николетта сразу загорячилась:

– Прежде всего, я хотела, чтобы ты прочитал её. Роман Инги Пулярской «Как заблудиться в трёх соснах» – это самое лучшее произведение про современную молодёжь. Как мы будем спорить, если ты не читал этот роман?

Профессор сказал:

– А ты попробуй убедить меня в том, что эта книга интересна. Проведи рекламную компанию.

Николетта устремилась в бой:

– Прочитав её, ты будешь лучше понимать меня! Ты узнаешь, что чувствуют юные люди, вступающие в этот мир взрослых, глубоко чуждый им – по возрасту, по опыту и темпераменту. Мы – инопланетяне друг для друга! Я не знаю, чем я буду заниматься во взрослом мире – и от этого мне страшно!

Она, в инстинктивной попытке найти поддержку, посмотрела на Джера. Тот, допивая кофе, сказал:

– Тем подросткам, кто точно знает, чем будет заниматься в этом мире, часто ещё страшнее.

Николетта нахмурила брови:

– А у тебя есть любимая книга? Наверное – «Теория Эйнштейна для простаков»?

Джер ответил неожиданно:

– Плутарх. «Застольные беседы».

Профессор засмеялся:

• Николетта, тебе попался твёрдый орешек.

– Почему тебе нравится Плутарх? – с недоумением спросила Николетта. – Это же античный историк.

– Я люблю книги больше, чем кино, потому что они оставляют место воображению и позволяют самому раскрасить описываемый мир в разные цвета. «Беседы» Плутарха лучше обычных книг, потому что они в нескольких строчках вмещают целую историю, которую ты можешь додумать сам.

– Расскажи какую-нибудь историю Плутарха! – потребовала Николетта.

– В маленьком отсталом греческом государстве Киме, над которым смеялись остальные греки, была должность стража: кто её исполнял, тот в обычное время охранял тюрьму; но, когда совет собирался на ночное заседание, он являлся туда, выводил за руку царя и держал его, покуда члены совета тайным голосованием решали, справедливо тот правил или нет.

– А что происходило, если совет решал, что царь правил плохо?

– Неизвестно, но явно ничего хорошего, если царя за руку держал тюремщик. Тут многое чего можно домыслить, в то время как обычная книга описывает происходящее до мельчайших деталей. Когда сутками лежишь в противоперегрузочной ванне, то можно несколько строк Плутарха превратить в целый роман. Иногда одна строчка порождает целые картины и сюжеты. Например, деревенских жителей, приходящих в греческий город, звали «пыльноногими». Сразу представляются пешие греки, идущие по пыльной горячей дороге. Босыми они шли или обутыми? Были ли у них лошади или ослы, тянущие за собой повозки с поклажей? Зачем они шли в город – торговать или покупать? Может, они шли посмотреть на игры атлетов или послушать споры философов?

– Расскажи ещё какую-нибудь историю Плутарха, – попросила Николетта.

– Локр из-за семейных неурядиц решил переселиться – и спросил у оракула, куда ему отправиться? Бог ответил ему, что город нужно основать там, где Локра укусит деревянный пёс. Локр переплыл море, и как только он ступил на сушу, то уколол ногу о шиповник, который зовут собачьей колючкой. Страдая от укола, Локр задержался на несколько дней на этом месте. Он познакомился с окрестностями, остался на этом берегу и основал Фиск, Гианфию и другие города. В них жили локрийцы, которые звались «пахучими».

– Почему их так назвали? – поинтересовалась Николетта.

– Доподлинно неизвестно. Кто-то верит, что из-за того, что некогда к локрийскому берегу прибило морского змея Пифона, который там и гнил; другие считают, что локрийцы сами дурно пахнут, потому что носят овчины и живут вместе со скотом; третьи же, напротив, полагают, что эта страна богата цветами и сильно благоухает.

– Действительно, масса простора для воображения! – воскликнула Николетта. – А что за семейные неурядицы были у Локра?

– Ожесточенные споры сына с отцом, которые вынудили одного из них к переселению.

– Всё, как в наше время, – удивилась девушка.

– Именно. Читая Плутарха, понимаешь, что несколько тысяч лет назад людей заботили проблемы, которые во многом были схожи с нашими. Истории Плутарха изложены в виде застольных бесед: читая его, легко вживаешься в самое начало первого тысячелетия. Ты словно сам сидишь, вернее, возлежишь за столом, где собрались древние греки или римляне. Они не похожи на нас в своих туниках и бородах, но в историях Плутарха оказываются к нам так близки, что начинаешь чувствовать себя там своим, воспринимать человечество как единую семью.

Джер говорил и сам удивлялся себе. Он никогда ещё не позволял себе высказывать вслух свои мысли. Но эта заброшенная европейская станция вдали от цивилизации, этот профессор, который отнесся к нему, как к равному, и кормил вкусной едой, эта симпатичная Николетта, которая не воспринимала его как равного, и надменно приказала ему быть честным и умным – все это сломало какие-то прочные запреты внутри Джера. Он принял вызов быть ровней этим фоурам – и вел себя так, как вели бы себя смелые и остроумные герои книг, которые он читал. И у него получалось! Он наслаждался этим обществом и разговором гораздо больше, чем вкусной едой и удобной каютой.

Николетта повернулась к профессору.

– Ну всё, дед, я потеряла всякое терпение, сейчас я буду потрошить этого любителя Эйнштейна и Плутарха. Мы тебе нужны?

Профессор встал из-за стола:

– Нет, я пошёл работать, развлекайтесь. Держись, бравый пилот!

Николетта повернулась к Джеру и сказала угрожающе:

– Вопрос первый. Отвечать только «да» или «нет». Ты незаконнорожденный сын какого-то аристократа?

– Нет.

– У тебя есть влиятельные или образованные родители?

– Нет.

– Богатые опекуны?

– Нет.

– Ты получил образование в марсианском Колледже – элитной школе-интернате?

– Нет.

– Ты тайный вундеркинд, с уникальной памятью или вроде того?

– Нет. Уже пять вопросов растратила.

Николетта подумала, прежде чем задать очередной вопрос.

– Ты – фоур, которого жизнь забросила в класс моно?

– Нет.

– Ты получил какое-нибудь специальное образование, кроме обычной школы?

– Нет.

– Ты – инопланетянин?

– Нет.

– Ты – шпион?

– Нет. У тебя остался последний вопрос.

Николетта закусила губу и свирепо посмотрела на Джера, который свободно сидел, попивал кофе и улыбался.

– Тебя послал кто-то из наших знакомых? Как розыгрыш?

– Нет. Ты проиграла.

Николетта прищурилась:

– Я все равно докопаюсь до истины. Если выяснится, что ты соврал хоть в одном слове, то тебе не жить.

– Как же ты собираешься докопаться до истины, если продула игру?

– К дьяволу игры! Отвечай сам – как получилось, что ты умнее многих моих знакомых парней-фоуров, не говоря уж о примитивных моно? Откуда ты знаешь так много?

Джер пожал плечами:

– Я всё узнал из книг. Сравнивать свой интеллект с фоурами не могу – ты первый фоур, с которым я толком разговариваю. Прошлый самый длинный мой разговор с фоур-леди был таким: «Куда поставить ящик, мэм? – В этот угол!»

– Из книг? – фыркнула Николетта. – Это и ежу понятно, что не из телевизора или квиттера. Но это ничего не объясняет.

– Ага, ты хочешь, чтобы я тебе убедил в своих словах? Предоставил свидетелей и доказательства?

– Да, хочу. Доказательств не надо, мне будет достаточно психологически реалистичной картины.

– Но это будет долгая история, – пожал плечами Джер. – Ты уверена, что тебе стоит тратить своё драгоценное фоур-время на копание в опилках моно-парня?

– Докатились! – возмутилась Николетта. – Ты иронизируешь! Ты просто издеваешься надо мной!

– Просто слегка подтруниваю – когда ещё выпадет такой случай. Но если фоур-госпожа велит, то я буду почтительным, как моно-швейцар.

– Ладно, госпожа подумает. Рассказывай, как хочешь.

– Это было одиннадцать лет назад, в Рождество. В нашей интернатной группе из десяти пацанов-пятилеток случилось грандиозное событие: благодаря милости какого-то благотворителя, нам притащили десять коробок с рождественскими подарками – с дешёвыми планшетниками разного размера и разного содержания. Четыре планшетника были набиты компьютерными играми: они были разобраны в первую очередь по цене всего двух разбитых носов. Три планшетника содержали коллекцию кинофантастики – они тоже быстро распределились вместе с обязательными царапинами и синяками. Два планшетника хранили записи классической музыки и песни модных групп; они попали в руки самых слабых и неловких ребят. А десятый планшетник, маленький и простой, достался мне.

– Ты был слабее всех?

– Нет, просто в момент распределения подарков я сидел в карцере – за неуважение к персоналу интерната.

– А что ты сделал?

– Я не хотел бы касаться этого вопроса, потому что он не имеет прямого отношения к нашей истории.

– Хорошо, продолжай.

– Благодаря этому карцеру, моя жизнь изменилась, потому что в подаренном мне планшетнике была библиотека.

– Какая?

– Стандартная библиотека «Миллион лучших книг мира».

– И что тут такого? Такая библиотека есть у всех.

– Конечно. Но у всех обычных детей, кроме этой библиотеки, есть масса других развлечений – телевизор, виртуальные игры, шоу-группы, дружеские вечеринки и многое другое. У меня была только она – Библиотека. Она вытеснила все остальные доступные мне развлечения. Библиотека стала читать мне детские сказки всего мира – и я слушал их в постели, за едой и даже принимая душ. Меня прозвали в группе «лунатиком». Когда я научился читать сам – а это случилось уже через полгода, то стал ещё быстрее глотать книги, читая их с экрана планшетника. В год я прочитывал или прослушивал около пяти сотен книг. Сначала это были сказки, приключения и фантастика, но потом я дошёл до серьёзных книг и научно-популярных трудов. Когда я стал летать на курьере, то стал слушать и читать, лежа в противоперегрузочной ванне, до пяти книг в день. Это главное мое времяпровождение. Я не смотрю телевизор, не играю в компьютерные игры, меня не волнуют спортивные соревнования и модные музыкальные группы. Плюс у меня хорошая память: не исключительная, но выше среднего. Вот и всё. Я убедил тебя?

– Ну… в общем-то, да, – Николетта слегка разочарованно откинулась на кресле. – Ты просто книжный червяк, сожравший много книг. Такое интенсивное самообразование.

– Я соврал в ответах к тебе?

– Нет, кажется.

– Тогда я могу пойти в свою каюту, отдохнуть?

– Ладно, пошли спать, натаскались мы с этим ящиком! – зевнула Николетта. – На самом деле, я завидую тебе в другом отношении – в четырнадцать лет ты уже был за штурвалом космического корабля! Это круто!

Джер с удовольствием улыбнулся.

– В школу юных космонавтов нас зачислили в десять лет, после серии тестов и испытаний. Первый пробный вылет я сделал с инструктором в тринадцать. Это был, действительно, незабываемый для меня день. Тем более, в честь первого самостоятельного полёта, нам на ужин дали вкуснейший торт.

– Какие выпускные экзамены вы сдавали в своей школе космонавтов?

– Два: теоретический зачёт и практические испытания.

– В чём заключались эти испытания?

– Тебе дают сильное снотворное – и ты просыпаешься уже в космическом корабле-курьере, в котором не работает электропитание, и он парит между звёзд неизвестно где.

– Какой кошмар!

– Ты должен выжить на таком корабле до тех пор, пока не найдёшь неисправность и не починишь её. После чего ты должен определить своё местоположение и довести корабль до школьной базы.

– И сколько обычно уходит на поиск неисправности?

– От многих часов до нескольких дней. Но главное – ты должен починить корабль, а запасной стандартной детали, чтобы заменить сломавшуюся, обычно нет. Тебе нужно придумать, чем заменить эту деталь или как обойтись без неё.

– Что сломалось в твоём корабле и сколько времени у тебя ушло на ремонт?

– Я быстро восстановил электропитание, соединив обрезанные под обшивкой рубки провода. Но потом выяснилось, что у меня напрочь отказала система звёздной навигации, отчего я не мог определить своё положение в космосе.

– Ты заблудился! Это ведь по-настоящему страшно: висеть в космосе и не знать – куда лететь…

– Мне пришлось найти на небе Марс и Юпитер – и вспомнить положение базы относительно этих планет. Потом я полетел в предполагаемую зону расположения базы и барражировал там двое суток, пока не попал в зону действия радиомаяка базы. Дальше было просто.

– Жёсткие у вас там были испытания! – с уважением посмотрела на него Николетта. – Сколько выпускников школы их не выдерживали?

– Процентов сорок. Некоторые впадают в панику, оказавшись в одиночестве где-то посреди космоса. Другие не успевают найти неисправность корабля или починить её в двухнедельный срок – и их снимают с экзамена.

– И сколько у тебя заняло прохождение экзамена?

– Четыре дня.

– Это рекорд?

– Нет, просто верхние десять процентов.

– Ты очень скромный, Джер?

– От заслуженной порции славы я не откажусь!

Они дошли до своих кают. Она хлопнула его по плечу:

– Спокойной ночи, бравый пилот!

Но он почему-то долго не мог заснуть.

Утром Джер сразу пришёл в столовую – там всегда происходило самое интересное. Действительно, Николетта с дедом уже сидели за столом.

– Смотри-ка, сегодня он пришёл не на обед, а на завтрак! – воскликнула Николетта. Перед ней стояла большая чашка кофе и тарелка мелких плюшек с разной формой и начинкой.

Джер получил такую же порцию – и навалился на еду.

– Дед, я его вчера распотрошила! – выпалила Николетта за завтраком. – Это книгоглот, который прочитал кучу книг! Сколько ты их прочитал, Джер?

Тот не замедлил с ответом:

– Семь тысяч триста пятьдесят две.

Профессор удивлённо посмотрел на Джера.

– Что ты сейчас читаешь?

– Сразу три книги: «Структуру научных революций», «Улисса» и «Гражданин галактики». Последнюю я перечитываю в пятый раз. Она меня здорово зацепила.

– Вот как? И что ты думаешь о концепции смены научных парадигм Томас Куна? Николетта считает, что она устарела, и попперовские критерии верификации тоже пора сдать на помойку.

Джер не успел ответить, потому что Николетта возобновила свой старый спор с дедом:

– Нынешние компьютеры способны установить истинность теории лучше, чем люди. Они не ошибаются в математике и свободны от предубеждений. Им неведом научный консерватизм!

Профессор возразил:

– Это нет так. Современные компьютеры могут многое, но они пороха не выдумают. Никто из них не сможет выдвинуть новую фундаментальную теорию. Кроме того, компьютеры не проводят эксперименты, а полагаются только на логику, которая своя для каждой теории. Поэтому компьютеры не способны совершить научную революцию и придумать новую логику следующей парадигмы. Верно?

Профессор посмотрел на Джера. Он сказал:

– Полагаю, что вы оба правы.

– Ага, ты предпочитаешь искать истину посередине? – кивнул профессор. Джер пожал плечами:

– У древних греков-опунтийцев было два жреца: один занимался почитанием богов, другой улещивал демонов. Компьютеры, конечно, не выдвинут новую теорию – я тут с вами, профессор, согласен, но они смогут быстро проверить непротиворечивость логики и безошибочность математики в модели, предложенной человеком. Они способны объективно взвесить публикуемые научные работы и не забыть ни одну из них. Это поможет смене парадигмы. Образно говоря, компьютеры не смогут стать родителями новой теории, но они могут быть её повивальными бабками и уберечь новорожденную теорию от забвения и несправедливых нападок. Это заметно ускорит процесс смены парадигм.

– Согласен, – кивнул профессор.

– А ты? – обратился он к внучке.

– Вот ещё, – громко фыркнула та. – Я не собираюсь с ним соглашаться, даже если согласна.

– Хороший ответ, – Джер заткнул свою улыбку плюшкой, а, прожевав, спросил профессора:

– А что вы хотите увидеть на Земле в День Космической Катастрофы?

– Само событие, конечно: падение полукилометрового астероида, которое изменило судьбу человечества. Ведь даже размер этого тела известен с небольшой точностью. Здесь на обсерватории есть прекрасный телескоп, который ещё нужно расконсервировать – он сможет различить на Земле объекты в десять метров. При ясной атмосфере, конечно. Если наша червоточина удержится нужное время, то мы сможем сфотографировать само тело при его подлете к планете. Кроме того, малоизучен сам процесс разрушения и взрыва. Хорошо известно, что кратер уничтожил город Челябинск, а ударная волна снесла здания и лес на сотни километров вокруг. Но что происходило с атмосферой – тут много непонятного. Данные спутников и наземных станций показали, что за считанные дни гигантское пылевое облако окутало северное полушарие. Важную роль в этом сыграло арктическое воздушное течение, которое кольцом охватывало северное полушарие в феврале 2013 года и быстро понесло облако космической пыли с Урала в Сибирь, а потом – в Северную Америку, Атлантику и Европу. Но моделирование показывает, что это ветровое течение не могло так быстро распространить пылевое облако по разным широтам. Действовал ещё какой-то мощный фактор, который вызвал стремительное расширение облака на юг, к экватору.

– Какой же это фактор? – спросил Джер.

– Есть теория, что падение астероида вызвало расширение атмосферы, которая вздулась пузырём в точке взрыва. Это должно выглядеть, как гигантское облако, выросшее на многие десятки километров над обычным облачным слоем. Потом это супероблако просто растеклось во все стороны над невозмущёнными слоями атмосферы – и тем самым перенесло пыль в южные и северные широты. Это и вызвало стремительно похолодание на Земле.

Николетта вздохнула:

– Ужасный день. Миллионы землян погибли в день взрыва, сотни миллионов умерли от голода и холода в последующие несколько лет. Плюс радиоактивное заражение…

– Радиация? – удивился Джер. – Я про это не знал. Астероиды же нерадиоактивны!

– Да, но удар астероида уничтожил крупнейшее хранилище радиоактивных отходов в уральском городе Озёрске. Активные отходы смешались с пылью и распространились по всей земле, вызвав всплеск смертности из-за облучения и раковых заболеваний. Удар астероида также инициировал землетрясения в тех областях, где были накоплены тектонические напряжения. Это породило пожары и разрушения в городах и мощные цунами на море. История земной цивилизации словно споткнулась в этот день. Я читала отчет ООН, в котором говорится, что человечество затормозилось в своём развитии примерно на сто лет.

Профессор добавил:

– Если у нас всё получится, то мы сможем генерировать червоточину каждые несколько дней или недель – и отслеживать состояние атмосферы Земли после удара астероида. Ну, хватит вспоминать историю, вернёмся к текущим делам! Николетта, не хочешь заняться расконсервацией телескопа?

Первые 3 главы, продолжение следует...

«Юпитер-Челябинск»: 2020

Пару лет назад я узнал, что руководитель крупной московской фирмы, которая занимается софтвером и искусственным интеллектом, является внимательным читателем «Астровитянки» – и черпает оттуда идеи для своего бизнеса. Совсем недавно мне сообщили, что в другой московской лаборатории, где тоже занимаются вопросами искусственного интеллекта и созданием киберсобеседников, руководитель предлагает своим сотрудникам прочитать главу «Великий Инка» из третьей книги «Возвращение астровитянки», где описано много примеров использования искусственного интеллекта. Это, с одной стороны, классический ход технологического развития – сначала в научной фантастике, потом в реальности, а, с другой стороны, – весьма необычное явление на фоне нынешней пустоголовой фантастики, полной вампиров и боевых попаданцев. Разговор с ребятами из московской лаборатории меня вдохновил: я расширил и раскрасил своего нового киберперсонажа – штурмана Энн из нового романа «Юпитер-Челябинск». Этот киберштурман прекрасен, ничуть не хуже Инки, хотя совсем другой и более человечный.

Хочу сообщить своим читателям, что я поменял приоритеты распределения времени, и роман двинулся вперед на всех парах. Сейчас готова первая половина книги, а из второй половины написан кластер самых важных последних глав. Осталась треть глав – промежуточных, сюжет которых уже определен, и наброски сделаны. Так что роман, в котором сейчас 9 авторских листов (360 тысяч знаков), более чем на две трети готов. Уверенно полагаю: если не будет форсмажора, то за весну и лето роман будет дописан (до полумиллиона знаков – около 12 а.л.) и отшлифован. Осенью его можно будет сдать в печать – и опубликовать к Новому году и к следующей годовщине Челябинского болида. Романом я очень доволен, и работаю над ним с огромным удовольствием – особенно после важных сюжетных улучшений последних месяцев.

Книга не детская, а для молодых взрослых – персонажам по 16-ть лет, но могут читать все, кто угодно. Герои – две влюбленных пары: одна – космическая, из 23 века, другая – южноуральская, из начала 21 века. И эти две сюжетных линии замысловато сплетаются. Понятно, что главным героем (или главным сюжетообразующим событием) книги является падение Челябинского астероида. Но важной частью книги является и сам Южный Урал. Я, работая над «Астровитянкой», активно использовал личные впечатления о разных местах мира – и только южноуральские воспоминания не уложились в сюжет, что меня печалило. Челябинский суперболид, прилетевший из зоны Юпитера в зону Челябинска, не только заставил меня изменить моё решение больше не писать художественных книг (я их и не печатал уже 10 лет – последняя вышла в 2010 году), но и позволил мне сделать Южный Урал одним из главных героев. Вот предварительные названия первых восьми глав:

Глава 1. Юпитер (15 января 2252 года)
Глава 2. Челябинск (29 августа 2012 года)
Глава 3. Плутарх в космосе (16 января 2252 года)
Глава 4. Таганай (10 сентября 2012 года)
Глава 5. Древняя обсерватория (17 января 2252 года)
Глава 6. Кисегач (23 ноября 2012 года)
Глава 7. Штурман Энн (18 января 2252 года)
Глава 8. Златоуст (31 декабря 2012 года)

Так что южноуральские краеведы будут довольны! Конечно, новая книга, как и «Астровитянка», повествует об умных молодых людях и содержит много реальной научной информации. Новую книгу можно рассматривать как отдалённый приквел к «Астровитянке», хотя она может читаться совершенно независимо. Это будет моя юбилейная – десятая книга из раздела художественных и научно-популярных книг. И, очевидно, последняя из таких книг. В отличие от предыдущих 9-ти, в вопросе публикации этой книги я не связан никакими договорами с конкретным издательством. Конечно, я надеюсь, что моё привычное издательство захочет выпустить эту книгу. Но оно никогда не сопровождает выпуск моих книг какой-либо информационной компанией. Может, стоит попробовать? Я, конечно, не говорю о чём-то вроде цветных билбордах в метро и телерекламе, которые сопровождали придурошную и очень навязываемую «Марусю», но есть много форм гораздо более дешевой, но вполне эффективной информационной поддержки.

Если какие-то издательства заинтересуются новым научно-фантастическим романом «Юпитер-Челябинск», то готов рассмотреть их предложения. Как и предложения со стороны неиздательских организаций, готовых поучаствовать в информировании читателей о выходе новой книги. Которая, как уже было доказано, в отличие от других научно-фантастических романов, содержит много полезной информации даже для различных специалистов. Это будет первый художественный роман о Челябинском суперболиде, и одна из немногих художественных книг, где Южный Урал будет важным героем. А также одна из редких книг о космической опасности – о настоящей, а не о марсианах, которые прилетели, чтобы выпить нашу кровь. В фантастическом романе «Юпитер-Челябинск» всё – или почти всё – будет реальней некуда: как Юпитер, так и Челябинск.

Николай Горькавый, https://don-beaver.livejournal.com/223581.html

Комментарии

comments powered by Disqus